Записки дунайского разведчика - [26]

С наступлением темноты наш катер отошел от румынского берега и направился к линии фронта. Стояла холодная осенняя погода. Я был за штурвалом. Калганов, подойдя ко мне, сказал:

— Наша задача — привлечь внимание противника. Начнется обстрел — смотри внимательно и маневрируй.

— Есть маневрировать при обстреле.

Мы приближались к Радуевацу с юга. Берег уже был отчетливо виден. Немцы не могли нас не заметить — и все-таки огня они почему-то не открывали. Уже хорошо различались вражеские солдаты, выскочившие на набережную. Может быть, они принимали нас за своих? Но это никак не входило в наши планы. Поэтому Василий Глоба дал длинную пулеметную очередь по фашистам. Немцы ответили огнем из тяжелого пулемета, потом открыли огонь две минометные батареи. Мы повернули обратно, и тогда заговорила замаскированная артиллерийская батарея. По вспышкам ее засекли сразу же, а вот с минометными батареями дело обстояло сложнее. Они стреляли откуда-то с закрытых позиций.

Василий Глоба вел обстрел из пулемета, я стоял за штурвалом, а наши разведчики Алексей Глоба, Григорий Коцарь, Геннадий Чечилов, Александр Морозов и заместитель командира главный старшина Венедикт Андреев отмечали расположение вражеских огневых точек в Радуеваце. Ими руководил наш командир Калганов. Собранный, быстрый, он не дергал своих подчиненных, приучая их к самостоятельном действиям, подсказывая, если видел промашку. Калганов, казалось, успевал замечать все и на все реагировать.

Несколько раз наш катер основательно встряхивало от близких разрывов, но мотор продолжал надежно работать, все были на своих местах, и поэтому беспокоиться за разведчиков не приходилось.

Наконец командир разрешил мне повернуть и отходить к своим.

Это оказалось весьма кстати. Мотор начал давать перебои. Оказалось, он поврежден осколком, а сам моторист — румынский моряк, добровольно оставшийся на катере, был ранен. Несмотря на ранение, моторист устранил повреждение и до конца боя не отходил от мотора. К сожалению, в моей памяти не сохранилась его фамилия.

На палубе легкое ранение в ногу получил и наш разведчик, заместитель командира Венедикт Андреев.

Возвращение на базу было трудным. Мотор барахлил. Стало ясно, что он нуждается в серьезном ремонте. Но задание все же было выполнено.

Чтобы высадить десант в Радуеваце, командование выделило три бронекатера для непосредственной высадки и еще три бронекатера вошли в отряд артиллерийской поддержки. На первых трех катерах разместилась усиленная стрелковая рота 113-й стрелковой дивизии в количестве 120 бойцов. На головном катере с десантом пошел сам Калганов, взяв с собой и нас.

Предварительно к вражескому берегу вышел отряд артиллерийской поддержки. В 3 часа 30 минут бронекатера открыли огонь по выявленным огневым точкам. Позднее они прорвались к самому Радуевацу и обстреляли фашистов в районе высадки десанта. В 4 часа бронекатера с десантом подошли к берегу и за десять минут высадили всю стрелковую роту. Она повела наступление в двух направлениях: одна часть роты, поддержанная бронекатерами, — на Радуевац, вторая — на юг, навстречу нашим наступавшим частям.

Через несколько часов Радуевац был полностью очищен от врага.

К вечеру 29 сентября наши войска подошли с юга к Прахову и Неготину, 75-й стрелковый корпус приблизился к Неготину с северо-запада. Создалась угроза окружения всей неготинской группировки. Но для этого нужно было сперва ликвидировать противника в Прахове.

Снова потребовалась помощь кораблей флотилии. Готовясь к отражению нашего наступления, фашисты создали на побережье сильную противодесантную оборону. Вдобавок подходы к Прахову затруднены в навигационном отношении. На фарватерах фашисты затопили десятки судов. Поэтому необходимо было найти проход через Дунай в этом районе.

Наше командование заблаговременно подумало об этом. Поэтому 27 сентября нашему разведывательному отряду было поручено на катере подняться вверх по Дунаю и обследовать затопленные фашистами корабли.

Больше всего здесь было затоплено барж: румынских, болгарских, югославских. Многие баржи были загружены камнями, чтобы их труднее было поднять. На середине реки возвышались надстройки какого-то потопленного транспорта.

С катера мы шестом пытались найти проход, но все было тщетно. Фашисты заметили нас, выпустили осветительную ракету. Несколько трассирующих очередей прошили ночь. Но стреляли они наугад, видно, не зная, где находится катер. Трижды мы подходили к затопленным кораблям, и каждый раз фашисты пускали осветительные ракеты, а потом по нас сделали несколько выстрелов вражеские пушки. Так мы убедились, что фашисты внимательно следят за этим районом, о чем и доложили начальнику штаба флотилии.

Через сутки мы повторили свой выход. Была полночь, когда мы отошли от берега. В большой рыбацкой лодке разместились старший лейтенант Калганов, Андреев, Гура, Коцарь, Глоба и я. Во второй — маленькой — двое разведчиков, Морозов и Чечилов.

Мы начали поиск от левого румынского берега Дуная. Погода была ветреная, шел дождь. Шестом разведчики под водой ощупывали расположение барж, определяли ширину прохода между ними, глубину. Иногда приходилось прыгать за борт, чтобы определить, есть ли здесь проход, достаточный для бронекатера. У первой баржи от поверхности воды до палубы было 35 сантиметров. На второй — немногим больше. Катера не пройдут. Течение Дуная здесь быстрее, вода не из теплых, а ходить по металлическим палубам затопленных барж было скользко. Того и гляди сорвешься в воду. С трудом перебрались на третью баржу. Но и там тот же результат — зазор между баржами такой, что и рыбацкой лодке трудно пройти. Где тут рассчитывать на бронекатер.