Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств. - [35]

Я предлагаю пригласить кого-нибудь из отравы пусть, для начала, протрезвят героя. А там можно будет уже гадать что и как с рельсом срезонировало, хозяин должен знать какие артефакты у него в сейфе хранятся. Уайльд воодушевленный убегает в отраву, а я зову Форсмана на серьезную беседу.

У меня в кабинете уже сидят Райзенберг и Лиззи. Лиззи даже немножко успокоилась и не требует вызывать тайнюков. Пока они еще раз смотрели таблицы я молчал и смотрел в окно. Когда сильно нервничаешь наступает момент, что становится все равно, как будто что-то где-то ломается. У меня такой момент уже наступил, я не нервничаю, мне нечем.

Я прошу Лиззи повторить ее соображения насчет таблиц уже для Райзенберга и Форсмана. Она конечно повторяет и коллеги дружно зарываются в свитки. Потом Эдвин просит позвать миссис Джигли, если та уже освободилась, ведь она что-то там своими линейками намерила, а что именно, никому не сказала. Поскольку я не соображаю сейчас и головой работать не в состоянии, работаю ногами, иду за леди-менталисткой. Детский прием у Келли и параллельное промывание мозгов родителям еще в самом разгаре, миссис Джигли освободится часа через два, не раньше. Подпирать стенку у кабинета мне не хочется, идти к себе мне хочется еще меньше и, я решаю попить водички в психоделическом фонтане и сходить к Ираклию.

У Ираклия все прекрасно, дым коромыслом, ассистенты над котлами медитируют, Нимфадора какую-то пакость в ступке толчет и поет песню, а вот Принца нигде не видно. По шкодливому выражению лица грандмастера я понимаю, что план по борьбе с курением приведен в действие, сигареты с начинкой от дона Хуана нашли свою жертву. Принц сегодня с утра зашел в свою любимую табачную лавку, где околдованный продавец дал ему заряженную всякой потусторонней гадостью пачку «Голуаз». До обеда ученик зельевара работал как все, а потом пошел покурить в свой любимый внутренний дворик. Вернувшись же с перекура, поплыл, ушел в астрал и перестал реагировать на суетный мир, сотканный из множества осязаемых иллюзий. Ираклий пока его спрятал в шкаф. Неподвижное тело распростертое посреди аптеки нарушает рабочую атмосферу, мешается и ходить неудобно, а в шкафу с котлами есть место и никто не побеспокоит.

Вот как надо жить! Посещение аптеки наводит меня на философские размышления, я понимаю, что нервничать мне совершенно не надо, оно того не стоит. Толи история про сигареты так на меня подействовала, то ли я там надышался чего, но мне стало спокойно и даже весело. Я еще немного поболтался у Ираклия, потом забрел к Сметвику, посмотрел на низзла их отделенческого. Кота они так и не договорились как назвать. Половина менталистов хочет назвать кота Зигмундом, другая же половина не соглашается и считает, что «Ид» будет в самый раз, потому как отражает истинную сущность этого животного. Чем одно имя хуже другого я не понял, но мне кажется, что «Зигмунд» для черного низзла хорошая кличка.

Когда я вернулся обратно, миссис Джигли уже освободилась и присоединилась к совету в моем кабинете. Вопреки ожиданиям, Райзенберг не настаивал на немедленной эмиграции в Аргентину, он без тени шутовства сообщил всем, что если кто и должен нервничать, так это он, потому что у него ребенок в Хогвартсе. Тут я выпал в осадок и осторожно поинтересовался, может он кого-то из внуков имеет в виду. Нет, внуки тут не при чем, именно его собственный ребенок, у его внуков свои родители есть, пусть они за детей беспокоятся. Вроде же у Райзенберга дети все взрослые, давно уже вышли из школьного возраста, я так ему и сказал. Оказалось, «ребенок в Хогвартсе», это единственная дочь Соломона, Бат Шэва, Вирсавия по-нашему. Фамилия у нее Бабблинг по мужу и преподает она Древние Руны.

Вот я дурак! Не сообразил, Райзенберг же говорил как-то что его дочка Шэва талантливый мастер рун, но несмотря на весь свой талант с енисейскими рунами не в ладах.

Миссис Джигли раскрывает тайну, что же она намерила своими разноцветными шкалами. У всех школьников очень высокий уровень агрессии, большая степень недоверия к людям, но при этом, почти у всех проявлены косвенные признаки ментального воздействия извне. Что это значит, она пока не поняла, надо бы хоть вживую посмотреть на каких-нибудь детей, лучше бы первокурсников. На взрослых смотреть бесполезно, со временем следы воздействия затираются, было бы хорошо посоветоваться с Виолеттой, то есть грандмастером целительства Ван де Грааф, больше известной у нас как барышня с бусами.

Общим решением мы постановили, что да, раскопали мы очень опасную информацию, тайнюкам показывать ее надо обязательно и честного аврора, которого можно привлечь к делу Форсман знает. Но себя надо обезопасить, иначе сценарий предсказанный миссис Эдвардсон сбудется непременно, во всех деталях, вплоть до развеивания пепла над Северным морем. А потому, Райзенберг прямо сейчас отправляется домой и делает копирующие артефакты, заодно прихватит свои знаменитые портключи в Аргентину. Портключи будут аварийной страховкой. Чтобы быстро смыться, если нас придут убивать или арестовывать.

Как только будут готовы копирующие артефакты, мы прячем информацию с письмами и инструкциями, что должен сделать хранитель. Одну копию таблиц отдадим Виолетте, а другую отправим в Китеж Пулька-Хуотари Паласёлову, в прошлом однокласснику Райзенберга, а ныне директору Китежской школы. Райзенберг зуб дает, что Федя спрячет, а если что с нами случится, таблицы достанет и поднимет шум до небес. Хоть он и тормоз преизрядный, но человек настойчивый и последовательный. Заодно мы узнали, что Пулька-Хуотари и Федор это одно лицо, школьный друг и земляк Райзенберга, только Райзенберг из Кашина, а Федя из Максатихи.