Записки брюзги, или Какими мы (не) будем - [12]

Удачи, ребята. И, кстати, привет вашим женам.

2004

И действительно смерть придет

Мужчины удивительно мнительны. Закололо в боку (или, хуже, в паху) – ужас, конец, расплата. Хотя, кажется, пора понять, что муки смертельной болезни затем и даются, чтобы с радостью принимать избавление от мук. Но это когда еще будет, а пока для профилактики – парочка еще столь же утешительных замечаний.

В нежном возрасте 30+, когда соотнесение с миром вчерне завершено, мужчина переживает второе рождение. Он начинает интересоваться пластической хирургией, практической косметологией, узнает про дыхание по методу Бутейко, исключает из рациона соль и сахар и, как идиот, ищет на этикетке йогурта содержание жира. То есть в тех или иных формах пытается купить бессмертие – ибо очень, очень начинает бояться смерти. Весь мир гламура убеждает его, что сделка вполне возможна, стоит лишь правильно питаться, давать телу достаточную нагрузку и вовремя обращаться к толковому лекарю. Это действительно многим помогает, ибо процесс часто затягивает, заставляя забыть про результат: с кем не случалось.

Сам страх при этом редуцируется, замещается, вытесняется, однако не отменяется как страх.

Потому что настоящее рождение, будь оно вторым или третьим, – это всегда мордой о вопрос: «Неужели же я настоящий и действительно смерть придет?», – как Мандельштам писал про обретение ребенком сознания. А за этим вопросом следует неизбежное: «Что есть жизнь и что есть смерть?» То есть тот вопрос, от которого обычно отмахивались, как отмахиваются от пустых высоколобых бредней, и на который теперь, ввиду отсутствия высокого лба, чуть не лобком дается ответ: жизнь – это жизнь моего тела, а смерть – уничтожение моего тела. Что бы там ни писал Мандельштам про душу, а Пушкин – про лиру.

Все, вперед, за любые бабки бегом к бессмертию, сколько бы там ни стоили стволовые клетки или пересаживание семенников обезьяны.

Это – путь настоящих марксистов, со школы вызубривших дурацкую формулу про жизнь как существование белковых тел. Да, белковые тела существуют. И они умирают. Окисление, сгорание, распад протеина необратим. Свое (несомненно белковое) тело является, следовательно, и формой жизни, и ее содержанием. И попробуйте на это хоть что-нибудь возразить.

Кроме того, разве что Карл Маркс, написав в XIX веке про жизнь как существование белка, не мог ничего знать про заворачивающуюся жгутом спираль дезоксирибонуклеиновой кислоты, ДНК, содержащей всю необходимую информацию для синтеза нового белка. И, следовательно, не имел возможности задуматься: а что, собственно, важнее – белок как носитель информации или сама информация, спрятанная внутри белка? И нельзя ли, в таком случае, использовать другой носитель?

Я не умничаю, ребята. Я о том, что, начиная с некоторого возраста – а в своем развитии мужчина, коль не дурак, пробегает основные этапы развития человечества – должно приходить понимание, что главное в тебе отнюдь не тело; что жизнь – это обработка переданной тебе информации и передача ее дальше по списку.

Мы живы, пока обрабатывается обработанная нами информация, на чем бы она ни была зафиксирована: на бумаге, на которой отпечатан этот номер GQ, на жестком диске ноутбука, на котором я этот текст сейчас набираю, или в нейронах вашего мозга, который теперь обрабатывает то, что было написано мною и напечатано GQ.

Пушкин был банально, но неопровержимо прав со своей заветной лирой. А Дантес практически умер, ибо информации о нем сохранилось ровно столько, сколько можно уместить на кусочке свинца. Неправильный выбрал носитель товарищ. Понимаете, к чему я клоню?

Хотите бессмертия, сделайте так, чтобы информацию, которая составляет ваше уникальное ego, как максимум – хотели обрабатывать и перерабатывать, а как минимум – не могли уничтожить.

А если и это недостаточно ясно, то позвольте пример, который я обычно использую, болтая с младыми и незнакомыми, которые, правда, считают, что я играю с ними в слова. Но я-то серьезен.

Самый продвинутый на пути бессмертия парень – Кощей Бессмертный – был все-таки лохом.

Всю информацию о себе он держал во флэш-памяти – чем, спрашивается, еще могла быть пресловутая игла?

И вот он прятал иглу – в яйцо, яйцо – в утку, утку – в зайца, зайца – в сундук, сундук – на дуб и т. д. Пришел Иван, иглу сломал, конец Кощею.

Дурак: сделал бы backup – до сих пор был бы жив.

Так что бэкапьтесь, господа. Размножайтесь, клонируйтесь информационно.

С точки зрения вечности это вопрос действительно морали, а не науки и техники.

2004

Родня

Христос был ужасающий имморалист, если судить по оставшимся о его жизни запискам. Он ни в грош, ни в тридцать сребреников не ставил то, что все вокруг уважали: ни субботу, ни семью, ни родню. Нам пора перенять его опыт. А поскольку физически истреблять родню негуманно, ее имеет смысл перепозиционировать.

А вот еще: не разрешить ли нам однополые браки?

Общественная дискуссия (у нас – телезвезда Парфенов, у них – кандидат в президенты Керри) и т. д.

Друзья мои, дело не в сексе. Потому что завтра сочетаются узами две гетеросексуальных, но до ужаса одиноких старушки, которым выгоднее жить семьей, или два вполне молодых, но убежденных холостяка – и опять-таки вне темы, которая все еще вызывает в России «гы-гы».