Записки археографа - [34]

Среди священников, обращавшихся с вопросами к Нифонту, упоминается также Савва. По нашему мнению, с этим сотрудником Нифонта связана запись в НПЛ, сделанная в 1162 г.: «томь же лете у Святого Духа съшествия поставиша игуменом Саву»[231]. Среди других новгородцев упоминается епископский монах Лука-Евдоким (Овдоким), игуменья Марина; содержатся ссылки на практическую деятельность духовенства. Из-за того, что к работе над Вопрошанием был привлечён сравнительно широкий круг новгородских священников, мы можем обнаружить в этом документе специфически-новгородскую традицию толкования канонического права, ответы на вопросы, возникавшие из конкретной практики духовенства. Как отмечал Μ. Н. Тихомиров, Вопрошание даёт нам представление об интимных взглядах высшего новгородского духовенства на общественную жизнь, преломленную через призму церковных обрядов[232].

Возникновение Канонических ответов Нифонта связано с большой работой по пересмотру и исправлению многочисленных епитимийников, применявшихся священниками. Эта задача возникла в связи с усилением роли новгородского епископа. Авторы Вопрошания – это новгородские священники, которые приходили к епископу за разъяснениями каких-то спорных вопросов духовнической практики, за проверкой канонической «доброкачественности» используемых ими епитимийников. Мы уже отмечали роль Вопрошания для поисков канонических документов XI – первой половины XII в. (сошлёмся, в частности, на уже рассмотренные выше епитимийники митрополита Георгия и Климента Смолятича).

Богатство источников, использованных в Вопрошании, заслуживает специального рассмотрения. Этот документ свидетельствует о знакомстве авторов со всеми основными редакциями Номоканонов византийской церкви. В Вопрошании цитируются Номоканоны Иоанна Постника, в XIV титулах без толкования, в 50 титулах (Иоанна Схоластика). Исследованиями А. С. Павлова и С. И. Смирнова, тщательно изучавших источники Вопрошания, убедительно доказано, что тексты канонов цитируются по Номоканону XIV титулов в так называемой дофотиевской редакции, близкой к Ефремовской[233]. Вместе с Ефремовской Кормчей к работе над составлением Вопрошания привлекалась Кормчая Иоанна Схоластика (Устюжская, или Румянцевская Кормчая) (РГБ. Рум. № 290)[234]. Номоканон Иоанна Лествичника широко использовался для определения условий покаяния[235].

Характеризуя использование канонического материала византийской церкви, интересно отметить, что критический характер использования источников проявился и по отношению к этому вполне доброкачественному с церковно-юридической точки зрения материалу. Кирик прочитал Нифонту выдержку из правила Тимофея Александрийского, и епископ утвердил (!) содержащееся в правиле положение: «И аз, рече, такоже молвлю тебе»[236]. Авторитет новгородского владыки в этом случае сказался выше, чем у канонического текста перевода византийской Кормчей.

Одним из важнейших источников Вопрошания стала Заповедь ко исповедающимся сыном и дщерем (ЗИСД), епитимийник митрополита Георгия. Подробность, с которой ЗИСД рассматривала деятельность духовенства, житейские ситуации, подлежавшие регламентации церкви, делало ЗИСД соблазнительным, хотя в каноническом отношении далеко небесспорным документом. Это обстоятельство обусловило обстоятельства использования ЗИСД. В своих вопросах Кирик, как правило, цитировал норму ЗИСД, которая комментировалась, уточнялась или отвергалась Нифонтом. Вот один типичный пример этому. В 31-й статье ЗИСД содержится норма, ставящая семейную жизнь священника в зависимость от его службы: «Аще поп литургимисать хощет во вторник, то в понедельник съблюдаеться в ту нощь»[237]. Кирик спрашивает Нифонта, излагая ту же ситуацию и говоря почти теми же словами: «Попоу слоужити в недѣлю, а пакы будеть слоужити ему в въторник; досътоить ли ему съвкупитисѧ с подружьеми межю тѣмь?» Нифонт ответил на этот вопрос комментарием к правилу ЗИСД: «Расмотривше, рече, аже молодь и не въздерьжливъ, не боронити; ажь ли ся вздержить; а лоуче не запрещати силою, али болии грех»[238].

Стремление к проверке норм ЗИСД было характерно и для другого сотрудника Нифонта в работе над Вопрошанием – священника Саввы. Его вопрос: «Въ клѣти иконы дьржачи, или честьный кресть, достоить ли быти с женою своею?» – также близок к статье ЗИСД: «Бэлцем мужемъ достоит крстъ носити на себэ, аще и с подружием лежат»[239].

Наиболее отчётливо стремление к проверке источника ощутимо в тех статьях ЗИСД, в которых Кирик предпринимал цитирование ЗИСД со ссылкой на автора этого документа – митрополита Георгия. Неканонические источники Георгия обусловили, на наш взгляд, скептическое отношение к этому документу со стороны прекрасного знатока византийского канонического права, которым был епископ Нифонт.

Большая работа по пересмотру покаянных кодексов, употреблявшихся в новгородской церкви в середине XII в. и созданию нового епитимийника обусловила не только привлечение византийских источников церковного права, сочинений митрополитов Георгия, Иоанна II и ссылки на Климента Смолятича, но и на епитимийники, созданные в других русских княжествах. В каноническом сборнике XVI в. (РГБ. Ф. 113. № 566. Л. 131-134 об.) нами обнаружено