Записки агента Разведупра - [41]

Вечером ликвидировал квартиры «пять», «три» и «один». «Два» и «четыре» были законспирированы даже от своих товарищей по Разведупру. Переоделся в форму солдата Армии спасения и пошел на квартиру моего уполномоченного, тоже «солдата». Он уже принял меры, так как раньше меня прочел в газетах о раскрытии самой важной сети проводников-курьеров. Военагент Петров был в Риге, и я вызвал к себе его заместителя Рабиновича-Сомова.

— Вам необходимо бежать, — предложил мне Сомов, — те голубчики попали в засаду и ничего не успели уничтожить.

— Куда же мне бежать?

— Ночью мы вызовем из Ревеля наш транспорт. Катите на моторной лодке до маяка и выждите появления «Ильича», — ответил Сомов, видимо встревоженный за мою участь.

— А почему мне именно необходимо бежать? Ведь меня еще не выдали, — произнес я.

— А какая гарантия, что не выдадут? Если бы один влопался, а то целая «шестерка». Начнут допрашивать «перекрестным огнем», обязательно кто-нибудь и ляпнет все, — ответил Сомов уверенно.

— Нет, я останусь на квартире номер два. Там меня сам черт не найдет. Я уйду в подполье на пять-шесть дней. Меня прошу информировать так: помещайте объявления в финской газете «Uusi Suomi» в отделе найма прислуги. Если обо мне будут дурные вести — «Ищите горничную в провинцию» — и подписывайтесь номером 1919, а если воздух чистый, то «Ищите прислугу за все» — и номер 9191. А письма с предложениями пусть лежат в конторе газеты. Пустите глубокую разведку в Выборге, — сказал я, решившись не покидать Гельсингфорса.

Сомов принял мое предложение.

Мы расстались.

Почти неделю в «Uusi Suomi» помещалось условное объявление, говорящее, что мой след пока не обнаружен. Я оставил занимаемую в квартире вдовы пастора меблированную комнату и заявил хозяйке, что еду по делам фирмы в командировку…

Первым делом я послал с посыльным записку Арльсону, прося его прийти вечером в ресторан «Klippan» поужинать.

К условленному времени мой «приятель» явился.

Заказали «сексер», пива и ужин.

— Работы по горло, — пожаловался Арльсон, как-то особенно пристально взглянув на меня, — вот уже дней восемь, как бегаю ищейкой по городу и предместью. Крупного зверя ищем мы. Барон в Выборге, напал на след и потерял.

— Что, опять большевистские агенты работы дали? — спросил я, стараясь придать голосу возможно больше безразличия.

— О да! Нам предписано найти агента разведки, капитана Рудницкого. Черт его найдет! В том-то и беда, что никто не знает, где он живет и какова рожа, — ответил раздраженно Арльсон и выпил стакан пива.

Налил второй и, улыбнувшись, произнес:

— Дрянь, давайте лучше спирта выпьем по стаканчику. У меня есть. Немецкий — дрянцо тоже, но крепче.

— Наливайте, — согласился я, собирая мысли и готовясь к отпору «ударов» со стороны лейтенанта.

«Игра началась, — подумал я, — мой псевдоним известен. Арльсон врет или готовит мне западню? Надо быть настороже».

Он вынул из кармана брюк плоскую бутылку и налил мне четверть пивного стакана, себе же — полный.

— Уже разбавленный? — спросил я.

— Да, наполовину. Вы любите по капельке, а я сразу, — ответил он, улыбаясь, и чокнулся со мной.

Выпили, закусили розовым куском «лакса».

— Что же этот капитан Рудницкий, прибыл из России или проживал тут? — спросил я, предлагая лейтенанту сигару.

— Влопавшиеся ребята не знают никаких подробностей о нем. Фамилию назвали, да и то потому, что у одного нашлась зашифрованная переписка, адресованная капитану. Во всей стране ни одного Рудницкого. Понятно, это псевдоним. Год тому назад в Выборге жил такой капитан, но он уехал в Россию с партией эмигрантов. Начальник обещал нам 5000 мар. наградных за установление личности, но где там… Агенты красного шпионажа меняют шкуру по обстоятельствам дела, и установить их настоящий облик может разве их полпредчик Черных или главарь банды шпионов Петров, — ответил лейтенант, откусив кончик сигары.

— А вы все-таки их чистите здорово, — сказал я, — чуть ли не каждый месяц кто-нибудь из этой банды разоблачается.

— А дальше? Выслали какого-нибудь Бобрищева или Бергмана, через три-четыре дня новый на месте. Недели три тому назад мы получили сведения, что один из важных резидентов шпионажа имел совещание с агентами шведской компартии. Деньги им передал, инструкции и наказы. В ту же ночь мы произвели обыск и, понятно, ни дьявола не нашли. Оказалось, что агенты проживали в «Катр», в одном коридоре с номером генерала Маннергейма. А мы искали где-то в Тээле. Есть у нас и сейчас сведения, что в Гельсингфорсе имеется главный резидент ГПУ. Один из арестованных по делу распространения листовок сообщил о нем кое-какие данные, но их так мало, что на след не напасть, — произнес лейтенант и, наклонясь ко мне, тихо добавил: — Тоже капитан… Смирнов, ваш однофамилец.

— Что вы говорите? — с невозмутимым видом спросил я, чувствуя, как сердце сократилось, будто от воткнутой иглы.

— Фамилия еще не служит доказательством, — продолжал лейтенант, — но, между нами говоря, я одно время подозревал вас.

— Спасибо, лейтенант, — рассмеявшись произнес я, — разве я похож на чекиста?

— Вы простите, но наш долг службы. Все, что поступало к нам, говорило против вас, но тот Смирнов, как оказалось после наблюдения, не владеет ни финским, ни шведским языком. А вы-то настоящий «Soumalainen», — ответил лейтенант с добродушной улыбкой.