Запасный полк - [3]
Впрочем, сегодня опереться на Щербака он не мог. Тот уже вторую неделю был в командировке, в политуправлении округа. Поговаривали — Щербака забирают.
2
Маршевая рота старшего лейтенанта из запаса, бывшего актера Аренского, состояла в основном из обученного пополнения — стрелков и пулеметчиков. Здесь были и уфимские колхозники, и сибирские стрелки, и уральцы из близлежащих сел, и немало эвакуированных с запада.
Только что по распоряжению штаба к недоукомплектованной маршевой роте приписали довольно внушительную команду молодых мотористов, необученных, отчисленных из аэродромной службы за дисциплинарные проступки.
Ротный парикмахер, расположившись под густым деревом, торопливо бороздил машинкой головы, и темные, каштановые, русые чубы, которые только что украшали мотористов, падали на землю, как скошенная трава. Новоиспеченные маршевики, одетые старшиной в свежее защитное обмундирование, дружно обхохатывали каждого обработанного парикмахером, гармошка, привезенная кем-то с дальних аэродромов, тушем встречала выскакивающих из-под машинки. Огромный детина — косая сажень в плечах, — с блестящими глазами и густым, еще не срезанным чубом, притоптывая кирзовыми сапогами и картинно поводя руками, пел:
«Стихия, — подумал Аренский, теребя жидкий пшеничный ус, — им бы еще здесь репетировать да репетировать. А так что... статисты, птенцы... Что их ждет в недалеком...»
И хотя сам Аренский не был на фронте, тренированное его актерское воображение рисовало почти точные картины тягостных сражений и отступления на Дону.
На стенах деревянных строений лагеря черным были начертаны слова: «Боец, останови врага!», «Стой и бей! Бей и стой!», «Ни шагу назад! Выдержка — твоя жизнь!», «Смерть предателям, шкурникам и трусам!». Бойцы ежедневно ходили мимо этих гневных призывов на занятия в поле, в столовую, в деревянный, наспех сколоченный клуб. Гигантские буквы тщательно выписывал всюду, где только мог, полковой живописец, бывший студент художественного училища Савчук. Он рисовал также многокрасочные панно, картины и плакаты, обильно оснащая ими аллеи и дорожки лагеря и стены зданий.
В это утро плакатов и портретов стало больше — Аренский заметил суету на парадных дорожках, посыпанных красным песочком.
В полдень, когда тучи пыли, как обычно, поднялись к небу, в расположении роты появился командир полка. Его сопровождал начальник штаба капитан Борский. Аренский едва успел подать команду «Смирно».
Палатки дрожали под порывами горячего ветра, словно вот-вот снимутся с места и улетят бог весть куда. Рота застыла. Окаменел парикмахер, опустив машинку, встал гармонист, не успевший освободиться от ремней гармошки — так она и повисла на его плече. А командир полка не торопился с командой «Вольно». Он придирчиво обошел застывших бойцов, заглядывая им в лица, приоткрывая полы палаток, словно выискивал признаки непорядка.
— Вольно! — наконец скомандовал он и внимательным взглядом осмотрел командира роты, который только что лихо повторил его команду. — Командовать-то ты здоров, усач, — заметил майор добродушно и чуть-чуть насмешливо сощурил глаза. — Наверно, на сцене и генералов играл. Случалось?
Аренский напрягся. Ему нравился Мельник своей простотой, доходчивостью и, пожалуй, народной мудростью.
— Генералов не играл, товарищ майор, — отчеканил Аренский. — А вот поручика Ярового в «Любови Яровой» однажды изображал.
— Контру, значит?
— Был грех. — Аренский улыбался, посматривая на молодого стройного начальника штаба, левый глаз которого был перетянут черной ленточкой.
— Видел я эту пьесу, — сказал Мельник. — Ничего вещь. Особенно одного солдатика запомнил, такой комедийный персонаж...
— Швандя, — с готовностью подсказал Аренский.
— Так точно, Швандя. А ты, значит, того беляка играл?
— Так точно.
— И что же, аплодировали тебе?
— Как водится, товарищ майор. Актеру аплодисменты что коню корм. Вспоминаю народного Степана Кузнецова в роли Шванди, вот где аплодировали. В Малом театре не бывали, товарищ майор?
Мельник недоверчиво посмотрел на Аренского и нахмурился.
— Ни в Малом, ни в Большом не бывал, товарищ артист. У нас тут свой театр... театр военных действий. Ясно? — Мельник обвел присутствующих значительным взглядом, словно ожидал одобрения своему каламбуру. — И аплодируют нам знаешь где? То-то же... Тут не сцена, и нынче не до представлений. Вот их, «артистов»-то сколько.
— Товарищ майор, — торопливо вставил Аренский, снова искоса бросив взгляд на Борского. — Им бы еще потоптаться на стрельбище недельку-другую...
— Что? — Мельник сурово глянул на говорившего и неожиданно улыбнулся. — Эх, ты... Сказано — артист. Сам, думаешь, не знаю, что не на все пуговички застегнуты? Да что поделаешь? Сроки жесткие, фронт не ждет. Скоро, видать, и сами пойдем. Постройте-ка роту, старший лейтенант.
Маршевики со скатками и тугими вещевыми мешками на спинах выстроились перед палаткой ротного, на площадке, обнесенной низким березовым палисадом.
Майор молча обошел фронт.
— Кто не стрелял боевыми патронами по мишеням — два шага вперед! — скомандовал он.
«Улицы гнева» — роман о героическом партийном подполье на Днепропетровщине в годы фашистской оккупации. Действие происходит в Павлополе. Автор раскрывает драматическую правдивую картину трудной, кровавой борьбы советских людей с гитлеровским «новым порядком».
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Как клятва сегодня звучат слова: «Никто не забыт, ничто не забыто».«Расскажи мне про Данко» — это еще одна книга, рассказывающая о беспримерном подвиге людей, отстоявших нашу Родину, наш Сталинград в годы Великой Отечественной войны.
Книга – память о фотокорреспондентах газ. «Правда» Михаиле Михайловиче и Марии Ивановне Калашниковых. Михаил Михайлович – профессиональный фотокорреспондент, автор снимков важных политических событий 1930-х годов. В годы Великой Отечественной войны выполнял оперативные задания редакции сначала на Западном, затем на других фронтах. В книге собраны архивные фотоматериалы, воспоминания и письма. В тексте книги приведен по датам перечень всех фотографий, сделанных и опубликованных в «Правде» в военное время (фронт, работа для фронта в тылу, съемки в Кремле)
В марте 2011 года началась беспрецедентная по своей циничности и наглости вооружённая агрессия западных стран во главе с Соединёнными Штатами против Ливии, которая велась под предлогом защиты мирного населения от «тирана» Каддафи. Авиация НАТО в течение девяти месяцев на глазах у всего мира выжигала ракетами и бомбами территорию суверенного государства. Военной операции в Джамахирии сопутствовала ожесточённая кампания в западных СМИ по «промыванию мозгов» населения не только арабских стран, но и всего мира, подкуп и политический шантаж.
«Я должен был защищать Отечество…» Эти слова вполне мог сказать лейтенант Игорь Каретников — один из участников обороны окружённого кольцом блокады Ленинграда. Мог их произнести и прапорщик Батманов, не деливший дела на «пограничные» и «непограничные», без раздумий вставший на пути опасных негодяев, для которых слова «Родина», «Отечество» — пустой звук… Героические судьбы российских офицеров в произведениях признанного мастера отечественной остросюжетной прозы!