Запасный полк - [2]

Шрифт
Интервал

...Иван Кузьмич запустил руку в кормушку.

— Соломкой грязь притрусил и думаешь командира полка одурачить? — спросил он.

— Никак нет, товарищ майор.

— «Товарищ майор», «товарищ майор»... Думаешь, товарищ майор — пехота и в твоем хозяйстве не разберется?

Старшина не шевельнулся.

— Гляди у меня, — уже беззлобно сказал он и пошел дальше.

В полку мыли и скребли. Выбивали пыль из матрасов и одеял, подметали территорию, посыпали красным песочком дорожки меж палаток, по которым — неизвестно еще — пройдет или не пройдет начальство. У стеллажей драили оружие. Возле столовой прибивали портреты.

Чувство неловкости на мгновение кольнуло душу. «Соломкой грязь в кормушке... того... — вспомнил майор. — А сам что?» Но тотчас освободился от этой нелепой мысли: он честно исполнял свой долг.

Через всю страну, от края до края, от севера к югу, протянулся фронт. Алые флажочки, изготовленные для Ивана Кузьмича начальником клуба, толпились уже у Ростова-на-Дону и Кубани, возле Ленинграда, в Крыму. Подолгу вместе с комиссаром Щербаком простаивали они у просторной географической карты, сокрушались, передвигая флажочки все дальше и дальше на восток, и, не сговариваясь, молчаливо отмеряли взором расстояние, отделявшее большой синий флажочек — месторасположение бригады — от линии фронта. Их взоры скользили по карте, словно вымеряли тяжкий путь отступления, пройденный от излучины Днепра по исколотому иглами флажков простору. Им было что вспомнить...

Сошлись их военные дороги летом сорок первого.

Оставленный город горел вторые сутки; огни отражались в спокойных водах Днепра. Пылала нефтебаза, вздымая к небу столб жирного, черного дыма, горели элеватор, вокзал. С правого берега приходили вести одна тревожнее другой.

Говорят, в пригородах уже встречали вражескую разведку. Дальнобойные орудия врага бьют по проспекту. Застрелился, захваченный гитлеровцами, командир батальона связи...

В те дни майор Мельник, замученный и растерянный, неожиданно почувствовал поддержку Щербака, своего нового комиссара, присланного из фронтовой дивизии. Вместе шли они с запада на восток по бездорожью, ночевали в курских, воронежских, саратовских избах, ведя за собой до десятка тысяч новобранцев. Полк в эти дни отступления разбух, разросся, скрипел и урчал сотнями повозок и автомашин. Батальоны растягивались на целые километры. Бойцы ночевали где и как придется: и в деревенских избах «покотом», подостлав под негнущиеся, отсыревшие плащ-палатки свежее сено, и просто в поле под звездным небом, полным надрывных гулов. И все это время безрадостного марша согревала Мельника теплота встречи с комиссаром. Помнит майор, как усадил гостя за стол, накрытый затертой клеенкой в чернильных пятнах, и худой, угловатый, до черноты загорелый Щербак неторопливо прихлебывал чай и бубнил надорванным своим баском, рассказывая о сражении на реке Прут. Он был моложе Ивана Кузьмича и смотрел на вещи проще.

— Что ж, товарищ майор, — говорил он, — надо учиться и отступать... Дела на фронте невеселые — прет немец...

Вначале шли плодоносными землями Украины. Вокруг стояла нескошенная пшеница, переспелые колосья клонились к земле, роняя тяжелое зерно, подсолнухи свесили черные головки с облетающими желтыми лепестками. По обочинам пыльных дорог стояли женщины, провожая бойцов тоскливыми взглядами.

— Правда, що нимець близько? Невже до нас добереться? Невже спалюваты це добро?

Колхозники поили бойцов молоком, угощали паляницами. Но один затаенный вопрос в глазах: «Правда ли?»

— Не, мамо... Мы такая часть, запасная, — убеждали бойцы. — Наше дело — войско собирать, резервы готовить. А потом и сами на фронт пойдем. Без резерва победы не бывает. Вот нас и отводят в глубокий тыл.

— А уж больно глубоко вас отводят, — вздыхали женщины.

— Это уж куда надо. Верховный штаб решает.

Пошли осенние дожди. Машины и повозки утопали в грязи. Российские деревни — Никольские, Старые Чеглы, Муратовки и Поддубья — ставили самовары для чужих усталых мужиков, заботливо расстилали солому. Переходы становились труднее. Начал падать мокрый снег. Интенданты в пути получали новое обмундирование и снаряжение. На ходу формировались маршевые роты и после краткого обучения отправлялись обратно на фронт.

Самолеты с черными крестами преследовали отступающих, бомбили Валуйки и Лиски, обстреливали колонны. По обочинам дороги вырастали могилы.

Старший политрук Щербак носился в своем «пикапе» от головы до хвоста неохватной полковой колонны, беседовал с бойцами, шагал с ними бок о бок, и, вероятно, глаз его видел то, чего не замечал усталый и обескураженный командир.

Но и Щербак однажды задумался. Враг прорвался к столице. Танки Гудериана охватывали Тулу. Бригада получила приказ — двигаться на Курск и дальше к Москве.

«Неужто исчерпаны все резервы?»

Тот же вопрос он читал на лицах бойцов и командиров. Когда же на другой день приказ был отменен, а путь прочерчен дальше на восток, Щербак облегченно вздохнул. Значит, Москва сильна! Значит, есть еще порох в пороховницах! Но самого потянуло туда, под Москву, где начиналась великая битва.

И здесь год спустя, в Оренбургской степи, он оставался таким же верным и крепким плечом, на которое Мельник всегда мог опереться.


Еще от автора Александр Иосифович Былинов
Улицы гнева

«Улицы гнева» — роман о героическом партийном подполье на Днепропетровщине в годы фашистской оккупации. Действие происходит в Павлополе. Автор раскрывает драматическую правдивую картину трудной, кровавой борьбы советских людей с гитлеровским «новым порядком».


Рекомендуем почитать
Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Маленький курьер

Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.