Запасная столица - [4]

А. Антонов-Овсеенко в книге «Сталин без маски» пишет:

«В 1968 году в Кунцевской больнице умирал от рака маршал Рокоссовский. Перед смертью он успел кое-что рассказать о Сталине-полководце: «Этот недоученный поп только мешал всем. Мы его обманывали: какое бы несуразное распоряжение он ни давал, мы поддерживали, а действовали по-своему».

Не сказались ли в столь резкой оценке личные обиды и Рокоссовского, и Антонова-Овсеенко?

Но перед лицом смерти человек говорит искренне – существует такое прочное убеждение.

Однако как же нам верить – «…действовали по-своему», когда истории известны неопровержимые факты трагических поражений Красной Армии хотя бы под Вязьмой в 1941 году и под Харьковом в 1942? В Крыму? Ну и наконец – немцы на подступах к Москве, и встал вопрос о запасной столице? Тяжелейшие трагедии первой половины Великой Отечественной войны – результат непосредственного руководства Сталиным и генералом армии Жуковым, маршалом Тимошенко.

И в то же время мы сегодня располагаем свидетельством маршала Жукова из его книги «Воспоминания и размышления». Он лучше чем кто-либо другой знал Сталина, имея в виду вопросы военного руководства.

«Меня часто спрашивают: действительно ли И. В. Сталин являлся выдающимся военным мыслителем в области строительства вооруженных сил и знатоком оперативно стратегических вопросов? Могу сказать, что И. В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела…».

Если бы маршал Г. Жуков писал «Воспоминания…» сейчас, не отягощенный требованиями высокопоставленных инстанций: как им нужно, а ему, маршалу, следует освещать события Великой Отечественной войны, без зоркого пригляда редактора и цензора, не исключено – он дал бы иные определения.

Рассказывая о драматических событиях лета 1941 года, маршал А. Василевский оценил Сталина-военачальника так: «Были в деятельности Сталина того времени и просчеты, причем иногда серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен, самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной…». Вот это, наверное, гораздо ближе к истине.

Именно в октябре зарубежные издания опубликовали сенсационную фотографию: немецкий офицер у стереотрубы. И подпись, весьма лаконичная и многозначительная: «Он видит Москву».

Кто-то, из недругов, ликовал. У кого-то, уже испытавших, что означает немецкая оккупация, болью и недоумением сжалось сердце.

В октябре этот, якобы фотодокумент, неправдой был. Обычный интернациональный пропагандистский трюк. Было бы куда точнее сделать подпись под снимком иную: «Он пытается увидеть Москву». Несомненно, что взбирались нетерпеливые генералы на колокольни подмосковных церквей с цейссовскими биноклями: «Где же она, Москва?». Но еще скрывалась желанная цель в столь трудно одолеваемом пространстве, заметельной поземкой в нем, в октябрьских туманах, таящих в себе караулившую смерть из рук мальчиков-курсантов или недавнего сибирского охотника.

Немецкие офицеры все-таки увидят Москву, но уже в начале декабря, когда: «Полный отчаяния сидел Гудериан на своем командном пункте в 15 километрах южнее Тулы, в маленьком поместье всемирно известного гения, в Ясной Поляне. Здесь, в имении Л. Толстого, в ночь с 5 на 6 декабря Гудериан принял решение: части его танковой армии отвести назад и перейти к обороне. Он должен был признать: наступление на Москву провалилось».

А севернее: «В Горках, в Красной Поляне, почти в 16 километрах от Москвы, вели бой солдаты 2-ой венской танковой дивизии. В деревне Катюшки вел бой 2-ой пехотный батальон 304 пехотного полка под командованием майора Бука. Через стереотрубу с крыши крестьянского дома возле кладбища Бук мог наблюдать жизнь на улицах Москвы. Но… не оставалось сил».

Последние две выдержки мы можем прочесть в книге Д. Проэктора «Агрессия и катастрофа», широко пользовавшего немецкие архивные источники и материалы.

И вот еще одно свидетельство, теперь уже американского историка и журналиста, упомянутого мною ранее У. Ширера, представлявшего в Берлине газету «Чикаго трибюн» с 1926 по 1941 год. Также из немецких источников: «2 декабря 41-го года разведбатальон 258 пехотной дивизии проник в Химки, пригород Москвы, откуда были видны шпили кремлевских башен. Однако на следующее утро батальон был оттеснен из Химок несколькими русскими танками и разношерстным отрядом наскоро мобилизованных рабочих города. Это была самая близкая от Москвы точка, до которой дошли немецкие войска и откуда бросили свой первый и последний взгляд на Кремль».

Через несколько дней начнется разгромное контрнаступление войск Красной Армии. А в октябре была неизвестность…

ЭВАКУАЦИЯ В Г. КУЙБЫШЕВ

Вернемся в осажденную Москву октября 1941 года.

15 октября Государственным Комитетом Обороны было принято решение, какое можно считать документом, учреждающим запасную столицу в городе Самаре (тогда – Куйбышеве):

«Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии ГКО постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев.

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, также Правительство во главе с Молотовым (Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).