Запахи в жизни зверей - [22]

На отдельных участках леса также наблюдались различия в причуивании собакой пахучих шариков. Более всего их было обнаружено на чистых вырубках, затем на полянах и менее всего в густом лесу. Максимальная дальность причуивания уменьшается в этой же последовательности.

Волки помнят друзей. Когда кончились запланированные опыты с волками, пришло время с ними расставаться. Выпустить на волю нельзя — волки! Продать — некому. А держать дальше не разрешают — корма недешевы, бухгалтерия неумолима. Приказ начальства — уничтожить… С тяжелым сердцем ищу исполнителя. Об этом узнает Луп-луп и, придя ко мне, начинает горько плакать. Все мои увещевания ни к чему. Слезы струйками текут из глаз, миловидное личико распухло, сделалось некрасивым. В конце концов я сдаюсь, кривя душой пишу докладную о необходимости продолжения опытов и кое-как добиваюсь временного помилования волков.

Через полгода история повторилась. Луп-луп опять плачет.

— Луп-луп, но вы же не маленькая, нельзя так реветь. Волки есть волки.

— Уржум уже не волк, он как собака, еще лучше, — сквозь горькие всхлипывания говорит девушка. — Бы же сами говорили, что волки ничем не отличаются от собаки, кроме поведения!

Я подсказал ей один ход, и она отправилась плакать к нескольким влиятельным людям города. В конце концов Луп-луп добилась своего — Уржума с Тайной оставили жить для обозрения жителям нашего города, в котором нет зоопарка. А их спасительница вскоре уехала на Дальний Восток.

Волки жили в большой вольере с участком леса. Уржум взматерел, сделался огромным, красивым угрюмым зверем. Однажды для кинофильма потребовалось снять охоту на волка. Я был в отъезде. И Тайну на глазах Уржума под стрекотанье киноаппаратов застрелили. Когда убирали из вольеры ее труп, Уржум бросился на людей… В одиночестве он сделался еще мрачнее. Когда подсаженная к нему молодая, ручная волчица на зов знакомых людей подходила к сетке, Уржум подбегал и, скаля огромные желтые зубы, грозно рычал на нее.

Прошло семь лет. Неожиданно приехала Луп-луп. Такая же и осталась, только чуточку пополнела. Поехали с ней к волкам. Не доходя метров за сто до вольеры, Луп-луп протяжно крикнула:

— У-у-ржу-у-мушка-а-а!

Стрелой вылетел из лесу угрюмый волчина, хвост возбужденно поднят, на загривке вздыбилась шерсть. Он подбежал к нам и через сетку, поскуливая, принялся тереться о пальцы женщины. Что с ним творилось! Пренебрегая запретом служителя, Луп-луп ворвалась в вольеру, и они принялись целоваться. Скуля и повизгивая, волк извивался, лизал ей руки и лицо, прыгал и метался, как сумасшедший. Трудно было поверить, что это он, гордый, угрюмый старый волк Уржум. Так не радуются человеку и самые преданные собаки. Жена служителя почему-то заплакала.

«Обоняние тонко в мороз». В среднем лисицы в природе обнаруживали пахучие шарики на расстоянии всего 7,7 метра, максимальная же дальность причуивания была равна 150 метрам. Этот рекорд был поставлен лисицей только один раз. В разные месяцы дальность причуивания различалась. В ноябре она была равна 5 метрам, в декабре — 7, в январе — 8, в феврале и марте — 9, в апреле — 15 метрам, то есть постепенно возрастала к весне.

— Странное дело, — удивлялся Иван Иванович, — вчера лисицы все наши тампоны обнаружили, а сегодня — меньше половины, рядом проходят, а не чуют — в чем дело?

Все объяснилось позже, когда мы сопоставили результаты наблюдений за каждый день с температурой воздуха. Выявилась четкая связь: чем холоднее, тем, казалось, хуже обоняние у лисицы: количество необнаруженных пахучих шариков возрастало. С потеплением картина менялась: процент найденных шариков возрастал, как и дальность их обнаружения. Но дело тут не в обонянии, а в диффузии пахучих частиц, которая с потеплением возрастает, а с похолоданием резко понижается, и в результате уменьшается концентрация, а следовательно, и успехи обонятельного поиска. В действительности обоняние при понижении температуры обостряется. И прав Некрасов, писавший в своей поэме «Рыцарь на час»:

Чу! Стучит проезжающий воз,

Деготьком потянуло с дороги…

Обоняние тонко в мороз,

Мысли свежи, выносливы ноги.

По нашим наблюдениям, обоняние особенно обостряется при переходе с холода в тепло. Помогавший нам студент, Клим Суворов, войдя в избу после восьмичасовой экскурсии на лыжах, потянул носом и сказал: «Наконец-то… Давайте письмо!» Действительно, ему пришло долгожданное письмо от любимой, а она имела обыкновение письма Климу маркировать «своими» духами.

В одну из зим я сравнивал в Западной Сибири дальность причуивания у разных зверей. Звери семейства куньих хуже чуяли тампоны, чем псовые. Лисица тогда обнаруживала пахучие шарики на расстоянии 6 метров, колонок всего лишь на 2,5, а горностай еще меньше — на 1,8 метра.

Дерсу и жареная рыба. Профессор А. А. Насимович считает, что лисица может учуять дым жилища за 4–5 километров. Старинный натуралист А. А. Черкасов утверждает, что волк «запах от падали слышит по ветру верст за восемь». Таких мнений и наблюдений довольно много. Почему же у нас дальность причуивания запахов у зверей была так мала?

Посмотрим, что известно собаководам. Чутье собаки считается хорошим, если она причуивает птицу приблизительно на 20–50 шагов, для среднего чутья это расстояние колеблется между 12–30 шагами и для чутья ниже среднего — только между 5–15 шагами. Мечта охотника иметь собаку, которая чует птицу далее 50 шагов. Таких собак мало, но бывают. Я видел глухую собаку, не слышавшую даже выстрелов, но обнаружившую белку на расстоянии 100 метров.