Запах женщины - [3]

Из люка наводчика-оператора высунулась заспанная физиономия радиста Гусева.

– Вызывай капитана Карасика на связь! Передай…

Но грубый рев БМП заглушил последние слова Дудакова.

Десантники провожали взглядами, как «бээмпэшки» с бойцами на броне стремительно рванули с места. Стряхивая с гусениц ошметки сырой земли, машины, урча, поползли к селу. БМП с «вэвэшниками» и СОБРом медленно двигались к центру села, где на небольшой площади высилась старенькая мечеть с облезлой луковицей минарета.

Перед тем как начать операцию, командиры долго препирались, выясняя отношения с местной властью, которая упорно заявляла, что село «чистое» от боевиков. На белой старой «Волге» с оленем привезли скромный арсенал из нескольких ржавых «калашей» и десятка старых охотничьих ружей, среди которых оказался даже аккуратненький кавалеристский карабин «Манлихер» времен первой мировой войны, невесть какими путями попавший в эту глухомань. Но Сафронов был непреклонен. Потеряв терпенье, он крепко обматерил местных старейшин и отдал приказ капитану Дудакову начинать зачистку.

Двигались несколькими группами: одна с севера, другая с южной стороны, западная, выжидая, стояла в резерве. Все шло по плану. Входили во двор с кем-нибудь из старейшин, досматривали дом, пристройки, погреба, подвалы, проверяли документы. Мужчины с хмурыми лицами молчали и подчинялись военным, чеченские же женщины голосили, понося «вэвэшников», не стесняясь в выражениях. Тут же мельтешила под ногами шустрая ребятня с черными, блестящими, как вишни, глазами.

Овчарки Гоби и Карай, обнюхивая все углы, обследовали жилье и прилегающую территорию. Через несколько домов от мечети, во дворе отнюдь незажиточного хозяина Гоби, вдруг остановилась и села на бетонную дорожку под окном. И тихо тявкнула, взглянув преданными глазами на проводника Мирошкина.

– Чего это она? – спросил «собровец» Степан Исаев у Димки.

– Что-то нашла! Гоби! Гоби! Ко мне!

Но собака продолжала неподвижно сидеть, виляя хвостом.

– Эй, мужик! – старший лейтенант СОБРа позвал хозяина, который весь как-то съежился. – Иди сюда! Лом есть? Бордюр ломать будем!

– Как ломать? Нельзя, фундамент. Столько трудов вложили!

– Спокойно, отец!

– Нельзя ломать! Столько денег стоит! Собачка ошиблась!

– Так, ты что, не понял? Что я тебе сказал? Бери лом и долби, пока не поймешь, а не то не собака, а я ошибусь и вгоню в твою баранью башку пару фиников!

– Я прокурор жаловаться буду!

– Я те пожалуюсь! Так пожалуюсь! – рявкнул Степан.

– И сынка в помощники возьми! Вон лоб какой вымахал! – добавил «собровец»» Савельев, кивая в сторону стоящего у порога высокого парня, лет семнадцати.

– Шустрей долби, не зли меня, я хоть и терпеливый, но могу и сорваться с цепи!

– Чего нашли? – спросил, появившийся из дома, брат Степана Виталий. За ним, утирая нос, лениво плелся, как сонная муха, рядовой Привалов.

– Пока не знаем!

– Мужик, как тебя кличут?

– Ахмад Исаев.

– Исаев? – удивленно переспросил, усмехнувшись, Степан и переглянулся с братом-близнецом. – Ахмад, ради бога, уйми свою жену! Чего она разверещалась, как баба-яга?

– Гляди, у него тут цемент отличается по цвету.

– Да, в этом месте поновее будет! – согласился со старшим лейтенантом контрактник Кныш.

– Долби, Ахмад, не сачкуй!

Десятисантиметровый слой бетона расковыряли за полчаса, под ним было прорыто углубление, в котором лежал сверток, замотанный в клеенку, перевязанный веревкой.

– Ура! Клад нашли! Братцы, алмаз Кулинан! Двадцать пять процентов Ахмаду от государства и благодарность за ценную находку точно гарантированы!

– С Гоби, наверное, делиться придется, иначе хер бы нашли?

– Да нет, решили все Ахмаду отдать, зачем Гоби ценности, ей бы только на похлебку с тушонкой! – съязвил Виталий Исаев.

– Ну, чего уставился, как баран на новые ворота? Давай, Ахмад, разворачивай, посмотрим, что у тебя тут за сокровище на черный день припрятано. Не боись, не отнимем! – Савельев подтолкнул чеченца вперед.

– Погоди, я разрежу, а то будешь возиться до скончания века, – Степан наклонился и ножом полоснул по веревке.

В клеенке, в политиленовом мешке, в промасленной бумаге покоились два новеньких «калаша» со складными прикладами, шесть набитых патронами рожков, пара цинок и девять тротиловых шашек.

– В Эрмитаж прикажете сдавать «сокровища сарматов»?

– В Оружейную палату! – сострил Савельев. – Собирайся Ахмад, ты и сын поедете с нами в Ножай-Юрт. На беседу к следователю. Да без глупостей!

В голос заголосили жена и старуха, стоявшие у крыльца, уткнув лица в черные платки.

Неожиданно на южной стороне села рванул сильный взрыв. Встряхнуло, задребезжали стекла в окнах.

– Кныш! Ну-ка, слетай! Узнай, что там случилось? Садануло крепко!

Кныш выскочил на улицу, где стояли, урча БМП. На полной скорости «бэха», из под гусениц которой летели комья грязи, влетела на узенькую кривую улочку, где у забора суетилась кучка бойцов. Где-то во дворах трещали выстрелы и заливались лаем собаки, впереди, в конце улицы, зло ревела дудаковская «бэха», подминая под себя придорожные кусты.

В доме с сорванной с петель дверью, на входе в комнату, неподвижно лежал в луже крови младший сержант Ефимов, тут же с окровавленными бинтами стояли «собровец» Колосков и бледный как смерть снайпер Валерка Крестовский.