Запах высоты - [18]
– Нет, нет! Ничего подобного. Вы не поняли…
Уго с трудом искал слова, и не только потому, что пришлось говорить по-французски.
– Я всегда делал то, что от меня ждали… А вы – нет.
– Я жил в другую эпоху. В этом нет моей личной заслуги. Все дело – в уважении, которое я питал к своим товарищам. А вы, я уже говорил вам это: у вас есть имя, торговый знак «Уго Деллапорта», и оно довлеет над вами и не примет вашей самостоятельности. Вам не нужна известность, но вашему имени – безусловно. Имя живет только ею.
– Деллапорта – зарегистрированная торговая марка…
– А! Вот видите! Вы признаете!
– …марка, зарегистрированная с единственной целью, – чтобы никто другой не мог ее использовать. Вот и все. Мне действительно предлагали создать свою линию одежды. Мне ничего не надо было делать – просто подписать контракт, показаться в паре-тройке салонов, заглянуть в модные пабы, а потом спокойно складывать чеки. Я чуть было не согласился… Вот тогда-то я и принял меры предосторожности.
Мершан подозрительно пожевал губами. Конечно, эта доверительная искренность покорила старика. Он, кажется, не чувствовал в ней ни грана хитрости, но она могла здесь быть. Возможно, он поддается слишком рано?
– Ладно. Но тогда зачем вы ко мне пришли? В сущности, не так важно, что вы хотите сделать. Вас привлекает в Сертог как раз то великое неизведанное, что таит в себе эта гора. И именно это повышает значение, а может, и товарную стоимость вашего одиночного восхождения. И следовательно, я окажу вам услугу, не ответив ни на один вопрос…
– Да, правда. Но на самом деле я пришел вовсе не для того, чтобы задавать вам вопросы. Мне хотелось познакомиться с вами, вот и все. Вы вели себя так необычно…
Похоже, Мершан заколебался. Уго ждал, пока он не заговорит. На его родине, во времена его юности, всегда слушали стариков.
Мершан произнес задумчиво, словно отвечая каким-то собственным мыслям:
– Быть может, гораздо более необычно, чем вы думаете… (Потом спохватился.) Понимаете, я должен был поступить так – ради них. Тогда это был единственный способ оставить им Сертог. И для того, чтобы их не коснулись подлые оскорбления, которыми обменивались обе стороны. И для того, чтобы Сертог никогда не рвали на части во имя той или иной родины; и пусть они покоятся в мире. Это – единственное, что я мог для них сделать.
– Но ведь они мертвы. А вы… ради этого пожертвовали своей жизнью!
– Жизнью? О, знаете ли… Что такое жизнь? Я, конечно, сам ничего в этом толком не понимаю, но уж наверняка жизнь – это не карьера, как вы, верно, думаете. Уго Деллапорта, неужели ваша блестящая карьера убережет вас от старости? Однажды вы станете таким же, как я: не способным удержать в дрожащих пальцах перо и еле таскающим ноги, и, однако, вы будете счастливы, что ваш мозг еще хоть как-то функционирует… Смерть пугает альпинистов. Потому они и, кидаются к ней в объятия… Что значит смерть? Прежде всего это старость, которая наступит рано или поздно. Можете поверить мне на слово: умирающий от рака двадцатипятилетний мальчишка и девяностопятилетний старик стоят у одной черты, сталкиваясь с одинаково возмутительной несправедливостью. Камень, катящийся по узкому кулуару, трещина, глубокое истощение, охватывающее тебя на высоте восьми тысяч метров, сотни других случайностей – непредвиденных, но иногда тайно желанных, позволяют ускользнуть от нее… Да, я убежден в этом: альпинисты не умирают, они убивают себя, в этом вся разница! Они убивают себя, чтобы ускользнуть от смерти.
Оба помолчали. Необычная теория.
– Во всяком случае, я не нуждался в карьере. У меня была Сертог. Это – все, что у меня было, но она принадлежала мне…
И, опустив голову, старик добавил:
– Теперь все кончено… Из-за вас Сертог скоро станет общим достоянием…
– Не из-за меня. Вы же сами об этом говорили! Предположим, я откажусь: в следующем году туда отправится другая экспедиция.
– Да, вы правы… Одно то, что вы отступитесь – простите меня: ваша марка отступится, – увеличит продажную стоимость и известность Сертог… В любом случае у меня больше нет причин утаивать найденный мной интереснейший документ, который рискует вызвать сомнения в ценности этого предприятия – вашего или того, кто захочет пойти по вашим стопам. Что бы вы ни свершили, вы будете не первым… Герман добрался до вершины. Я в этом уверен. Я видел его следы на верхнем гребне, прямо перед отвесной стеной золотой скалы… Подняться по этому «жандарму»[28] – и дальше уже не встретится никаких трудностей.
– Откуда вы знаете?
Старик выпрямился, глядя ему прямо в глаза:
– Я знаю то, что писал об этом Корнель Делярош.
Мершан тяжело поднялся, порылся в библиотеке и принес толстую тетрадь, обернутую перкалью. На обложке Уго заметил надпись по-тибетски.
Мершан усмехнулся.
– Нет, это не тибетский, это – монгольский. Знаете, истина – редко такова, какой кажется…
Помолчал.
– Я верю тебе, не знаю почему. Хотя, пожалуй, знаю. Ты – не такой, как другие.
