Запах Вереска - [298]

Чернота топит в себе серебреную радужку, и широко распахнутые глаза смотрят невидяще. Локти дрожат так сильно, что практически не держат. Теперь он пытается вдохнуть хоть каплю воздуха, откинув голову. Но ему этого не дают. Снова и снова массируя все внутри. Заставляя выстанывать одно лишь имя и искать опору. Только вместо нее руки находят крепкие плечи. С тугими узлами мышц, что изгибаются под блестящей от пота кожей. Он не успевает вздохнуть, как пальцы и восхитительный шелковистый язык исчезают. А уже в следующую минуту его грубо тянут за волосы и впиваются в рот жадными губами. Ласкают, кусают до крови и вылизывают. Он льнет всем телом, обнимает плечи и, царапая спину, жадно раскрывается навстречу. Трется собственным языком и вылизывает чужой рот.

Его тискают не жалея, царапают и кусают плечи, шершавые ладони сжимают ягодицы и, подхватив, сажают на крепкие бедра, вырывая из груди новый стон. Они движутся грубо, резко, трутся друг о друга и не отрывают глаз. Жадно следя за каждым движением с шальным наслаждением.

Кайрен больше не может мыслить здраво. У него никогда этого не получается, когда поблизости Алан. Он даже связно разговаривать сейчас не может. Только рычать и, скалясь, кусать наливающиеся кровавыми засосами плечи. Вжимать в себя это совершенное тело, купая в собственном запахе, и гладить ложбинку между сжимающихся ягодиц. Он жадно смотрит на изломанную линию бровей, на распахнутые в новом стоне алые влажные губы и на совершенно дикие глаза. Алан податливо гнется в его руках и, царапая своими острыми когтями соски, заставляет жадно хватать ртом воздух. Потому что этого так много сейчас.

А тот и не думает прекращать провоцировать своего медленно звереющего любовника. Он смотрит нагло, пошло облизнувшись и продолжая вылизывать соски оборотня. Прихватывая их зубами и продолжая толкаться в чужие бедра, поднимается по ключицам к шее. Слизывая капли пота и выгибая спину, когда каменный член оказывается между ног. Так восхитительно сладко трясь о промежность. Алан глухо стонет и, прихватив губами мочку уха, вылизывает, посасывает. Его пальцы запутываются в стоящих дыбом волосах и тянут ближе к своей шее.

— Да… — стонет он, когда ему выкручивают руки за спину и вонзаются клыками между шеей и плечом…

— Да… — рычит, когда грубо тянут ближе и царапают бедра…

— Да!.. Да!.. Дай мне еще! — совершенно потеряв голову, кричит Алан, когда влажный член раздвигает стенки ануса до упора и заставляет захлебнуться воздухом от боли и наслаждения.

Он кричит, выворачиваясь в стальных объятиях, скулит и всхлипывает, подставляясь рваным толчкам. Жадно слизывая с губ чужое дыхание, и черными глазами смотря на полузвериные черты лица напротив. Снова и снова, рвано, резко, с садистским удовольствием наслаждаясь пошлыми шлепками обнаженной кожи и криками. Алана уносит от каждого движения внутри. Его распирает и заставляет захлебываться скулежом, потому что он уже к чертям сорвал голос. А оборотень, на котором он так сумасшедше скачет, сыто и дико скалится ему. Царапает кожу до крови, вылизывает каждую новую рану и сводит с ума еще больше. Они вжимаются друг в друга так сильно, что уже даже невозможно двигаться. Только глубокие, резкие движения, от которых перед глазами взрываются новые сверхсветовые.

— Аланрррр — хрипло, по-звериному рычит Кайрен и опрокидывает их на пол, — лио…

— Как же хорошо… — вылизывая дрожащие губы своего волка, выстанывает Небесный, — блядь, как же хорошо…

Колени так правильно сжимают крепкие бока. А в уши льется откровенный бред на совершенно непонятном языке. Кайрен глухо рычит и, окончательно потеряв контроль, грубо вбивает Алана в скрипящий пол. Царапая его спину и не в силах сдержать собственные стоны. Его тянут ближе. Мнут ягодицы и кусают шею. Они движутся бешено, совсем позабыв о нежности. Пытаются утолить свой голод, забыть тоску, душившую их все это время, державшую вдали друг от друга.

Их тащит к самому концу на всех парах. Ломая последние предохранители, выжигая всю кровь и растворяя все кости в диком наслаждении. Еще немного… Еще одно мгновение… Ну же… Алан сжимает его внутри так сильно, крича, не в силах сдержать голоса. Он бьется в оргазме, словно умирает. Прижимая к себе изгибающегося и воющего от наслаждения мужчину.

В крови все еще гуляет хмельное наслаждение, и тела дрожат от пережитого. Воздуха все еще мало, и легкие пока горят. В мутных глазах отражение чужого взгляда, и руки не спешат разомкнуться. Они тянут ближе, в крепкие объятия. Гладят по влажной коже и зарываются в спутанные волосы. А взгляды прикипают друг к другу не в силах отпустить хоть на мгновение. Они целуются лениво. Губы касаются друг друга, все еще горящие и алые. Они медленно расплываются в улыбках и шепчут еле слышно. Только самим известные слова. Мягко, нежно.

На ворохе разорванных одежд, на старом пыльном чердаке. Под светом последних золотистых лучей они по-настоящему счастливы…

* * *

Ничего не изменилось только для них двоих. А вот для остальных последние месяцы не прошли без последствий. Для кого-то хороших, а для кого-то они стали хуже смерти. И это только начало.