Запах Вереска - [246]

И пока Эдди, Маркус и Уоли пытаются оттащить взбешенного до предела альфу, Алану удается улизнуть. Он вылетает во двор и, рванув из рук испуганного конюха поводья коня, лихо запрыгивает в седло. К этому времени Кайрен отшвыривает от себя остальных и вылетает следом во двор.

— Сколько можно?! — зло рявкает он, — ты убегаешь от меня, неся несусветную чушь, в которую сам даже не веришь, и ничего не объяснишь мне! Я искал тебя целый год, мать твою! Целый год! И когда ты снова возвращаешься, то снова воротишь нос и пытаешься сбежать! Что, так нравится издеваться надо мной?! Объясни, наконец, за что ты так меня ненавидишь?! Что, черт возьми, происходит?!

Здесь уже сдают нервы у Алана. Словно этот год был таким медовым для него. Словно это так легко находиться рядом и чуть ли не выть, зная, что сам ты не нужен. Что ценно лишь твое гребанное лицо, которое так похоже на труп. Алан бесконечно устал, у него больше нет ни сил, ни новых ее резервов, чтобы держать себя в руках. Эмоции душат его и дерут глотку.

— Я — не он! — с этим злым криком сносит последние барьеры, и всех вокруг него затапливает всей той болью, которая пожирает его изнутри.

Она сгибает под своим весом и заставляет задыхаться. Его эмоции, словно ураган, сметают все на своем пути и давят собой. Алан зло смотрит на побелевшее лицо альфы и не может остановиться. Он не чувствует, как мокро щекам, и не слышит своего тонущего голоса.

— Слышишь?! Я — не он и никогда не стану им! Чего молчишь?! Язык проглотил, Валгири?! Весьма удивительно, ведь год назад был таким красноречивым. Как ты сказал? Доступная подстилка и никудышная замена, но что поделать! Ведь выбор же не такой большой! Что, было весело тащить в постель игрушку для траха?! Чего молчишь?! Скажи, что чист, как младенец, и ты не ты, и слова не твои! Поздравляю тебя, детка! Веселье было просто шикарным!

Он пришпоривает коня настолько сильно, что животное встает на дыбы и несет его прочь. Оставляя за собой шокированных слуг и семью. У Кайрена подкашиваются ноги, и он падает на ступени замка. Бледный, словно саван, держась за собственное сердце, которое рвется на куски. И винить в этом некого, кроме себя.

Он знал, он догадывался с самого начала, но не желал верить до самого конца. А теперь уже слишком поздно что-то менять. Потому что ни в одно его слово не поверят. Чтобы он сейчас не сделал, Алан не вернется к нему. Волк отчаянно воет в груди и скулит от тоски.

— Прости меня, — Маркус стоит совсем рядом и смотрит с тоской и болью.

— Что? — Кай хмурится, силясь понять, что ему говорят, но слова не доходят до развороченного сознания.

— Прости меня, — опускается на колени брат, — если бы я только знал… Я никогда бы не сделал тебе больно… Прости меня, Кай…

— Видимо, я недостаточно сильно любил, чтобы развеять его сомнения, — опустив голову, глухо произнес альфа.

— Кай…

— Лучше не надо, Марк. Ты уже достаточно помог…

Кайрен одним плавным броском перекинулся в огромного черного волка и, выпутавшись из одежды, потрусил в сторону ворот…

Бежать… Бежать так далеко, чтобы больше никогда не видеть, не слышать… Ненавидя себя за бесповоротную тупость и больную любовь, сжигающую дотла. Стегать коня еще сильней и нестись по лесу очертя голову. Не чувствовать соленых слез на губах и презирать собственную слабость. Единственную, но ту, которая смогла сгубить его. Отрава, от которой ему больше не избавиться. Бежать… Бежать быстрей и уйти в себя так сильно, чтобы ничего больше не чувствовать.

Он и ушел… Совсем не разбирая дороги, только бы подальше от проклятого замка и его хозяина. Бродя по густому лесу, потеряв все ориентиры и даже не желая их найти. Злясь за собственную слабость и глупые слезы, которых не видел никто и никогда. Он даже не привязал коня, бросив того пастись под деревом, а сам продолжал упорно продвигаться вперед. Продираясь сквозь густые кусты и выйдя к небольшому озеру. Царапая ствол дерева, бессильно сползти на землю и зажмуриться, стараясь успокоить дрожь в руках.

И постепенно на него навалилась апатия. Холодная и спокойная. Одна из тех, что вымораживала все внутри, помогая держать себя в руках. Алан смотрел на прозрачную водную гладь перед собой и холодно размышлял о том, что нужно вернуться в замок и собрать вещи. Купить билет до Портленда, оттуда до Далласа и через Сидней по воде до Индии. Там его следы снова потеряются. Всплывут они только в Кракове, где на самом деле его не будет. В это время он будет в двухстах километрах от Василька. Его никогда не найдут, а сам он больше не вернется.

Это все будет через несколько часов, а сейчас надо встать. Надо вернуться и забрать сумку с вещами. Отдать, наконец, документы на «Арабеллу» Джулиану и пожелать им с Уоли счастья. Джи-Джи будет прыгать от счастья, когда узнает о паруснике, который он выкупил именно для него. Он научит Уоли выходить в море, и они, наверняка, в свой медовый месяц поплывут в кругосветку, а ему пора уже вставать…

Алан погладил морду всхрапнувшего коня и взялся за поводья. Он уже поставил одну ногу в стремя, когда неожиданно за спиной послышался надвигающийся шелест листьев и тихий предвкушающий смешок. Конь испуганно заржал и вырвался бы, если бы он не потянул его в сторону и остановил. А вот собственной спине стало холодно от пробежавших по позвоночнику мурашек. Он и дернуться не успел, когда его неожиданно резко подняло над землей и отшвырнуло к противоположному дереву.