Запах страха. Коллекция ужаса - [12]

Смотритель удивился.

— Вовсе нет, сынок. У нас тут ночная смена.

— И все равно… — начал было Мартин, но сменил курс. — Что ж, мне пора уходить. Не буду мешать вам заниматься ночной сменой… Патрулировать, или что еще вы тут делаете. — Он кивнул на увесистую связку ключей в руке мужчины. — Запираете двери и всякое такое.

— Запираете двери… — Тонкая улыбка сложила кожу на лице мужчины складками, превратившими его глаза в водянистые щелочки, которые вспыхнули в последних лучах солнца. — Да, этого хватает.

Мартин слегка улыбнулся в ответ, чувствуя себя несколько неловко под прицелом поблескивающих золотом глаз.

— Я надеюсь, вы двери не только запираете, но и отпираете, а то я сегодня не попаду домой.

— Наслаждайтесь воздухом, пока есть возможность, мистер Гловер. — Человек снова произнес его фамилию с насмешкой, как будто нарочно не называя его ученую степень.

Мартин попытался осторожно поправить его.

— Вы не прогнали меня с крыши, — сказал он, — поэтому я думаю, что мое имя числится в списке тех, кому позволено заходить за кулисы.

Не помогло.

— Всегда есть список, мистер Гловер. Всегда.

— Хм, я рад, что оказался в правильном. — Мартин все никак не мог перестать думать о самоубийствах. — Но, простите, я не знаю вашего имени, мистер…

— Меня зовут Джек, но это не важно… Когда я появлюсь в следующий раз, вас здесь уже не будет.

Что ж, вполне возможно. Историк Мартин уже почти закончил работу с хранившимися в старой темнице документами. Но грубость ночного сторожа была довольно неприятной.

Человек в камзоле отвернулся так, что солнце перестало освещать его лицо.

— Свою порцию света мы уже получили, — сказал он. — Теперь пора уходить.

Очередной приказ, но у Мартина не было причин не подчиниться. День сегодня прошел плодотворно, и в его ноутбуке собралось множество файлов, которые он использует для исследования.

Он прошел по крыше и начал спускаться по лестнице в замок. Над головой звякнула связка ключей и закрылась дверь. Эта предосторожность показалась ему излишней — ни одному вору не под силу взобраться по стенам, чтобы проникнуть в музей, но, возможно, это делалось для того, чтобы никто не поднялся на крышу изнутри…

— Самоубийства… — Голос ночного сторожа ворвался в его мысли. — Вы удивитесь, как часто они об этом думают, когда я привожу их сюда.

Мартин повернулся. В прямоугольнике светового люка ночной сторож, спускавшийся по крутой лестнице, казался приземистым, как лягушка.

— Раз вы работаете в ночную смену, — заметил Мартин, — туристов вы сюда не водите, так что, я полагаю, на крышу разрешается заходить не многим, таким, как я.

— Это верно. Точно таким, как вы… Но следить надо за теми, кто отвык от света, если вы понимаете, о чем я говорю. — Нет, Мартин не понял его, но спускавшаяся фигура надвигалась, так что ему пришлось развернуться и продолжить путь. — Я делаю доброе дело, вожу их наверх, чтобы они увидели мир, простирающийся вокруг, но тут-то мне и приходится смотреть в оба… Да напоминать им, что судьбу все равно не обманешь!

Ночной сторож, смеясь, сошел с лестницы в помещение, которое некогда было большим залом замка. Мартин выбросил из головы мысли о самоубийстве, но на какой-то миг на краю огромной пустоты он почувствовал себя маленькой букашкой, и по телу его прошла дрожь. Без толпившихся здесь днем туристов замок казался слишком таинственным, и хотя все еще освещенные музейные витрины с экспонатами источали знакомое успокаивающее сияние, потолок высоко над головой был окутан мраком.

Он повернулся к сторожу.

— Было бы неплохо, если бы вы оставляли здесь свет на ночь.

— Это не по моей части, сынок. Лампы сами выключаются.

— Вам, наверное, здесь очень одиноко, Джек. — Он впервые назвал сторожа по имени, но это прозвучало как-то заискивающе, словно он искал его расположения, по-детски испугавшись темноты.

— Я бы не сказал, что мне одиноко. Моя работа мне всегда нравилась.

— Я хотел сказать, здесь так много разных необычных вещей. Есть где воображению разгуляться. — Мартин развернулся и быстро вышел на середину зала, где в пол была встроена железная решетка. — Возьмите это, например.

Они встали у решетки и посмотрели на прорубленную в скале дыру. Длинный колодец был оснащен лампами, но глубоко внизу таилась темнота.

— Я знаю, это просто колодец, но, когда вижу тьму там, внизу, у меня мурашки по коже бегают. — Мартин содрогнулся. Колодец всегда внушал ему страх, даже в детстве, когда он в толпе других детей стоял на коленках у решетки и бросал монетки в темноту. Отступив на шаг, он сказал: — Слишком глубоко для меня.

Сторож как будто не услышал его. Он стоял, опустив голову и созерцая темные глубины. Свет, идущий из колодца, подчеркивал его тяжелый лоб, широкие ноздри и строгую линию рта.

— Да, — промолвил он и мрачно усмехнулся. — Я видел, как люди разрывались в колодцах вдвое меньше этого.

— Разрывались? Что это значит?

— Не спрашивайте… А то расскажу. — Сторож поднял голову, и свет из скважины причудливо исказил его усмешку. Он явно злорадствовал оттого, что внушил Мартину недобрые мысли. — Молодому человеку лучше не знать о таких вещах… В вашем положении так уж точно.