Запах смерти - [20]

Но, следуя за Уэланом по пустому больничному коридору, я никак не мог отделаться от образа молодой женщины, убегавшей от какого-то преследователя – или преследователей. Она искала спасения на чердаке, а оказалась там взаперти. Я снова подумал о царапинах на дверном косяке – глубоких от страха и отчаяния. Изможденная, с преждевременно отошедшими водами женщина боролась за свою жизнь и жизнь ребенка единственным доступным ей способом.

А когда это не удалось, легла на грязный утеплитель и умерла.

Глава 6

В конце концов эвакуация останков женщины прошла без происшествий. К моменту, когда я поднялся на чердак через знакомый уже люк и по проверенным панелям настила подошел к завернутым в брезент останкам, пыль улеглась – и в фигуральном, и в прямом смысле. На чердаке все оставалось так, как в прошлый раз, только дыру, в которую провалился Конрад, огородили пластиковыми барьерами и бело-синей полицейской лентой.

Мне сообщили, что жизни патологоанатома ничего не угрожает, хотя у него сотрясение мозга, сломано бедро, несколько ребер и плечо. Это означало, что в ближайшее время он своими обязанностями заниматься не будет. Поговаривали также о приостановке работ до появления нового эксперта ему на замену, однако Уорд не собиралась ждать. Тем более что специалисты по строительным конструкциям заверили, что непосредственного риска дальнейшего обрушения чердака нет (правда, проверять это на собственной шкуре никому не хотелось).

Первоочередной задачей стала теперь эвакуация трупа с чердака – так быстро, как только возможно. Остальное могло подождать до тех пор, пока труп не окажется в морге. Обычно эвакуация тела жертвы с места преступления не доставляет больших проблем. Даже хрупкие мумифицированные останки не особенно осложнили бы задачу, однако спуск тела через узкий люк потребовал бы, разумеется, осторожности. Проблема заключалась в том, что жертва не только мумифицировалась, но и была беременна. И без амортизирующей жидкости, защищающей плод, любая попытка пошевелить тело матери привела бы к смещению крохотных косточек – они просто перемешались бы, как семена в высохшей коробочке. Мы не могли позволить себе потревожить их сильнее, чем уже это сделали. Прежде чем приступить к эвакуации с чердака останков матери, мне предстояло спустить оттуда ее ребенка.

О подобной задаче я раньше не думал. Было в этом что-то неправильное, граничащее со святотатством – разделять их таким вот образом. Я ждал, пока детектив осторожно закреплял на похожих на птичьи лапки руках женщины с изувеченными пальцами и сломанными ногтями пластиковые пакеты. А потом, пока другой детектив фиксировал происходящее на видео, постарался отбросить все мысли о святотатстве и принялся за работу.

Ничего такого мне раньше совершать не доводилось. Фактически я имел дело с двумя разными типами останков, поскольку по своему состоянию они заметно отличались друг от друга. Если тело матери было подвержено воздействию воздуха, мух и грызунов, то ребенок в ее утробе оказался защищен значительно больше. Тело матери разрушалось извне, ее внутренние органы по мере высыхания уменьшались в размерах. В обычных условиях ребенок прошел бы те же стадии преобразования, когда бы процесс мумификации не затронул и его.

Вот в этом не было ничего обычного. Брюшная полость матери зияла открытым отверстием, выставляя напоказ крошечные косточки младенца. Будь это следствием прижизненного ранения, на юбке и футболке остались бы хорошо заметные следы крови. Поскольку их не наблюдалось, причину следовало искать в чем-то ином. Собственно, и вариантов-то этого имелось немного… точнее, всего один: крысы. Они обитают на чердаках, и тело женщины наверняка подвергалось их нашествиям, прежде чем мумифицировалось. Однако, в отличие от широко распространенного мнения, основными падальщиками, пожирателями человеческих останков являются вовсе не крысы. Лисы, собаки и даже домашние кошки гораздо более прожорливы, и при таких размерах их трудно в этом винить. Стоило бы любому из этих животных попасть на чердак, и последствия были бы аналогичными. Процесс пожирания тела начался бы с мягких тканей лица и шеи, а закончился бы разгрызанием костей. Кстати, по тому, как далеко зашел этот процесс, также можно с относительной точностью определять время, миновавшее с момента смерти.

Впрочем, судя по тому, что я видел, здесь такого не происходило. Отметины зубов ограничивались более или менее открытыми частями тела. Помимо травм от бесплодных попыток выбраться с чердака, подушечки пальцев носили следы маленьких крысиных зубов, что исключало возможность идентификации трупа по отпечаткам.

Подобные же следы были на ушах, носу и веках женщины, из-за чего лицо превратилось в зловещую маску. Все это позволяло предположить, что этим не занимался никто крупнее крыс. Хотя края вскрытой брюшины также были обглоданы, а крошечные кости эмбриона удостоились еще большего внимания, похоже, все это закончилось довольно давно. Пустые оболочки яиц внутри брюшной полости подсказали мне, что личинки Calliphoridae тоже приняли участие в пиршестве, и я склонялся к мысли, что основной ущерб останкам нанесли не крысы, а именно они.