Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика - [32]

Бойкая Света задорно стреляла глазками и с мнимой заботой уговаривала меня не обижать Раечку. Она, мол, девушка скромная, добрая и беззащитная. Возможно, это действительно было так. Правда, как-то не верилось, что на такой работе, которой была занята Раечка, могут быть скромные девицы. Время шло, но разочарования не наступило. Рая была тем живительным фактором спокойствия, который был мне так необходим в это неопределенное время. Я впервые был надолго оторван от родителей, от близких друзей и подруг, от родного дома.

^{Первый снег в Крыму. 1955 г.}

Впереди была неизвестность. Никто не знал, куда занесет его армейская служба, где и в каких местах придется жить. Иногда даже думалось, а будут ли там вообще женщины? И этот вопрос в двадцать четыре года был вполне закономерен.

А тут еще одну за другой показывают кинокартины о любовных страданиях. Наши сверстники Иван Бровкин и Максим Перепелица маются на армейской службе от неразделенной любви. Очаровательная Лолита Торрес строит глазки и, шурша длинными юбками, сводит с ума молодых оболтусов.

И вот тогда, когда, как говорится, «клиент созрел», возникла мысль: а не жениться ли мне на такой замечательной девушке? Не упущу ли я свой шанс на пороге неизвестности? Эта мысль, возникнув однажды, возвращалась все чаще и назойливее, тревожила и не давала покоя. Я чувствовал, что она, шла не столько от сердца, сколько от головы, и это меня смущало.

В один из вечеров, в порыве тоски и нежности, я шепнул Раечке на ушко:

— Выйдешь за меня замуж?

— Выйду, — сразу же выдохнула она. — Ты правду говоришь?

— Вполне. Но придется ехать туда — не знаю куда. Учеба моя кончается, и скоро я поеду к месту службы, о котором мало что знаю.

— С тобой — куда угодно, хоть — на край света. Только позови…

— Вот и зову, — сказал я и сам испугался своих слов.

Внутренний голос протестовал против такого скоропалительного решения, взывал к рассудку и слабому опыту, но слово уже было сказано.

Несколько дней я ходил сам не свой. Терзался мыслями о последствиях своего предложения, взвешивая доводы «за» и «против» и, как ни странно, чувствовал себя отвратительно.

Этим, конечно, не преминул воспользоваться внутренний голос: раз ты не радуешься, а мучаешься, значит, здесь что-то не так. Простое увлечение принял за любовь и готов сделать еще более опрометчивый поступок. Остановись, пока не поздно!

При первой же встрече Раечка уловила мое настроение, почувствовала, что я уже не тот, который звал ее на край света.

— Ты, наверное, передумал? — обреченно спросила она. — Может, это и к лучшему. А меня хозяйка хочет выдать замуж за своего племянника…

— Извини, Рая, но я совершил необдуманный поступок. На меня надежды нет. Ты по-прежнему мне нравишься, но я ухожу с твоего пути, — с трудом выдавил в я из себя.

^{Упустить такую девушку. 1955 г.}

— Прощай, желаю тебе найти другую, которая бы любила тебя так, как я, — и закончила свою фразу уж совсем обреченно: — Почему я такая невезучая? Почему же я не такая, как все.

Это было сказано искренне и настолько печально, что мне стало жаль бедную Раечку. На помощь пришел все тот же бдительный внутренний голос.

На этом, казалось бы, и должна была закончиться эта амурная история. Но нет, она пошла еще на один виток.

Отмечать Новый год было решено у Светланы в поселке, где она снимала жилье. Гарнизонное начальство, решив оградить себя от возможных праздничных неожиданностей и ссылаясь на режим максимальной бдительности, вовсе отменило выход за пределы городка. Это произошло прямо перед Новым годом и расстроило наши планы. Все уже было договорено: компания составлена, продукты и выпивка закуплены, и тут — такой сюрприз. Поселковые девицы, более изобретательные и опытные в таких делах, предложили нам выйти за пределы гарнизона через проволочное заграждение. Говорят, сами так неоднократно делали.

В конце жилого городка есть места, где колючая проволока всего в один ряд, к тому же — местами попорченная. Они рассказали, как туда пройти, указали ориентиры. Так мы и сделали. Когда наступила ночь, я, Соколов, Кушнир отправились в самый дальний угол внешнего ограждения и нашли в колючке старую дыру. Она была настолько большой, что войти можно было слегка пригнувшись. Видимо, здесь не раз уже нарушали режим и с той, и с этой стороны. Без особого труда мы вышли за проволоку и вдоль железнодорожной линии прошли несколько сот метров в сторону поселка.

Нас уже ждали. Столы были накрыты, елка сверкала игрушками, горели свечи. В небольшой комнате собралось около десятка человек. В дальнем углу сидела Рая, положив по-детски на колени руки.

Не знаю, как уже так случилось, но я оказался почти рядом с Раечкой. Она сидела, опустив глаза, и боялась взглянуть в мою сторону. По радио раздался звон курантов, зазвенели разнокалиберные стаканы, и все дружно закричали: «С Новым 1956-м годом!».

Было шумно и весело. Пили и ели много. Еще больше танцевали. Радиола неутомимо прокручивала танго, фокстроты и редкие вальсы.

Я пригласил Раю. Мы молча танцевали, не находя слов для разговора. Наконец, она не выдержала и сказала:

— Через неделю, 7 января, приезжает хозяйкин племянник. Я выхожу за него замуж. Мы уезжаем в Джанкой.