Западный ветер - ясная погода - [16]

Этот «пограничный инцидент» привел к важным переменам в Японии.

Хотя внутри Японии столь чувствительное поражение Квантунской армии осталось неизвестным — тут уж постаралась цензура, — но в других странах скрыть войну и поражение не удалось, тем более что уверенные в победе японские пропагандисты умудрились свозить на фронт европейских корреспондентов.

Независимо от того, знал ли о поражении рядовой японец, верхушка японского общества прореагировала на него очень остро. И причиной тому не только само поражение, как события в Европе.

Можно представить шок, поразивший Токио, когда в разгар боев на Халхин-Голе становится известно о подписании Советско-Германского договора о ненападении, затем, в последние дни Халхин-Гола, начинается германо-польская война, в которую вступают, хотя бы формально, Великобритания и Франция, тогда как СССР оказывается союзником Гитлера, даже участвует в дележе Польши и присоединяет к себе балтийские государства.

Оказалось, что японское правительство Хиранумы поставило не на ту лошадь. Германия предала Японию и все надежды, связанные с развитием Халхин-Гольского конфликта с помощью Германии и превращением его в победоносную войну против коммунизма, лопнули.

Уже 4 сентября Япония выступила с заявлением, что ни в какой форме не намерена вмешиваться в конфликт в Европе.

Германскую пощечину трудно было вынести. Хиранума с позором вылетел в отставку, на его место пришло правительство Абэ, которое приоритетным направлением в войне считало южное.

Два слова о последствиях Халхин-Гола. Хоть он и был «чисто пограничным конфликтом», в Германии из него сделали однозначный вывод — Япония как военная держава никуда не годится. Мало того, что она уже два года как безнадежно увязла в Китае, она умудрилась потерпеть поражение в условиях и обстановке, выбранных японскими стратегами. К тому же обнаружилось, что японские танки немногочисленны и никуда не годятся, авиация потерпела поражение в боях с русскими летчиками, а артиллерии недостаточно.

Такой союзник, с точки зрения Гитлера, был скорее обузой, чем приобретением. Гитлеру уже надоели союзники балластного типа, он не скрывал своего презрения к военным возможностям Италии, к которой еще не раз придется приходить на помощь.

К Красной Армии отношение изменилось к лучшему. Жуковская военная кампания была убедительна. Использование танков также было новым словом, шагом вперед после испанской репетиции. И если бы не последовавшая вскоре после Халхин-Гола провальная финская кампания, Гитлер был бы куда осторожнее.

В самом же СССР уроки Халхин-Гола были учтены недостаточно.

Жуков в те дни был скорее исключением, чем правилом. Подобного рода военачальники еще не народились. Так что во время боев в Финляндии войсками командовали вновь партийные выдвиженцы и орлы Гражданской войны. Получилось плохо.

Основное внимание Японии в стратегических планах опять обернулось на юг, и не только к Китаю. Разрабатывались планы нападения на европейские колонии в ЮВА. Дело в том, что Китай разочаровал Японию как источник сырья. Основные запасы нефти, каучука и цветных металлов лежали южнее, в Индокитае, Нидерландской Индии, Бирме и Малайе. Но туда пока что путь был закрыт. Оставалось уповать на победы гитлеровских генералов в Западной Европе, что тогда казалось проблематичным.

Поставки сырья из Америки могли прекратиться в любой момент — общественное мнение США становилось все более антияпонским.

Вторым важным раздражителем, толкавшим японскую агрессию к югу, были пути снабжения Китая извне.

Они были связаны с морскими перевозками.

Корабли из Владивостока, из Англии и Америки с товарами для Китая приставали либо в Хайфоне, откуда можно было по железной дороге попасть в Южный Китай, либо в Рангуне, в расчете на Бирманскую дорогу.

Древний путь из Бирмы в Китай, овладение которым было одной из причин активности англичан в XIX веке, функционировал уже не первое тысячелетие. Именно им на пороге нашей эры в Бирму пришли из Тибета и Китая племена тибето-бирманской группы, в первую очередь, и основали в долине Иравади первые государства.

С начала XX в. после открытия Китая для западных товаров Бирманская дорога утеряла свое значение. Стало куда удобнее сноситься с Китаем морским путем, развивались и процветали китайские порты Шанхай, Кантон, Гонконг...

Бирманская дорога стала путем локальным, она связывала северные районы Бирмы, населенные шанами и качинами, с провинциями Южного Китая.

Заброшенная Бирманская дорога постепенно приходила в небрежение и превратилась в сумму горных троп, — пригодных разве что для вьючного транспорта.

Для того, чтобы восстановить ее и приспособить для автомобилей, требовались громадные затраты и, главное, желание это сделать, оправдываемое экономическими соображениями.

Нельзя сказать, что никакого дорожного строительства в Северной Бирме не велось. Правда, железная дорога тянулась только до Лашо, но автомобильные пути, нужные в первую очередь для контроля над северными шанскими и качинскими землями, постепенно подбирались к китайской границе.

После захвата Японией большинства китайских портов правительство Чан Кайши вспомнило о южном пути. В конце 1937 г. в горах Южной Юньнани появились тысячи рабочих, которые начали расширять тропы, ведущие к бирманской границе. До начала муссона 1938 г. это в основном удалось сделать, и в следующий сухой сезон уже можно было пустить гужевой транспорт от Лашо до Куньмина. Однако эта дорога была лишь черновиком будущего пути. В дожди она становилась непроезжей, и даже в сухой период грузовики не могли преодолеть некоторые ее участки. Кроме того, на пути встречались ущелья и горные реки, через которые не было мостов. В 1938 г. китайское правительство выделило крупные средства, в общей сложности на работы было мобилизовано до 300 тыс. рабочих. Автомобильная дорога сооружалась в труднейших условиях, кирками и мотыгами, а заравнивалась каменными катками, вытесанными из скал. Этот титанический труд был официально завершен 10 января 1939 г. Китайская компания Сун, которая ведала эксплуатацией дороги, закупила несколько тысяч американских грузовиков, которые и осуществляли перевозки. Дорога от Куньмина до бирманской границы занимала пять дней, еще два-три дня требовалось, чтобы достичь Лашо. На бирманской стороне дорога была в лучшем состоянии, тем не менее путь по ней был настолько труден, что ежедневно китайцы теряли там в среднем по три грузовика.