Западня - [39]

— Я - в палате? В больнице? — проговорил я, но никто мне не ответил.

Входная дверь в бокс наглухо закрыта. Окон нет.

Я ощутил смутную тревогу, какое-то животное беспокойство, словно зверь, осознавший, что он заперт в клетке. Сделав рывок, я рухнул с кровати на пол и едва не заорал от боли — пришлось до крови закусить язык. Встать на ноги я уже не смог — пришлось ползти на четвереньках. Еле дополз до двери — ничего. Ни дверной ручки, ни замка. ЗАПАДНЯ!

— Ну что ты так рано, спи ещё, спи-и-и! — донесся до меня шепот знакомого голоса. Я повернулся на звук и увидел в дальнем заднем углу — вентиляционную отдушину, откуда выползала на четвереньках Диана. Она была нага, как и я, и без очков — белесые немигающие насекомьи глаза, равно как и шевелящиеся как змеи волосы, придавали её лицу жуткий и отвратительный вид. Маленькими, но быстрыми, перебежками, как обычно бегают пауки, она прямо по стене добралась до моей кровати и блаженно растянулась, укутавшись длиннющими волосами.

Она была ленива, сыта и удовлетворена.

— Глупый, куда убежал? Да и зачем? Все равно некуда. Иди лучше, поласкаемся ещё! Или ты проголодался? У меня ещё много осталось…

Меня передернуло, когда я понял, ЧТО она имеет в виду.

— Я же сказала, что пощажу тебя. Брык ко мне, Кирюфка! Хочется ещё понежится с тобой.

Она как-то странно кивнула головой и прядь живых волос выстрелила в мою сторону — так метают паутину пауки-волки. С быстротой молнии волосы скрутили мне запястья и она потянула меня к себе. Я вновь утонул в тенетах нежных шелковых волос, руки мои растворились в мягких, нежных, таких необъятных грудях, а шесть её рук покрыли ласками каждый сантиметр моего тела…

— Все-х, не могу-х, замучила меня! — еле выдавил из себя я, чувствуя как бешено бьется сердце в груди, словно птичка, стремящаяся вырваться из тесной клетки. — Отпусти! Ненавижу тебя!

— Ладно, живи, хи-хи! Мне больше уже не надо, думала тебя порадовать… Ну, не хочешь как хочешь! — она перевернулась на спину и молчаливо уставилась в потолок.

— Я… могу идти? — наконец, произнес я.

— Если хочешь, иди. Но на твоем месте я бы подождала, пока СЕМЬЯ уснет. Ещё не все наелись. Я тебя специально закрыла поплотнее, а то найдутся желающие…

Живые волосы ласково окутали меня, словно самодвижущее, самонакрывающее своего владельца одеяло. Внутри образовавшегося кокона было тепло и хорошо. Я чувствовал себя словно младенец в материнской утробе.

Приятное тепло разлилось и внутри моего тела. Где-то далеко-далеко я услышал голос Дианы, несшую какую-то сущую околесицу с типично женскими «воркующими» интонациями в голосе:

— …Как все-таки удачно в этот раз вышло! Вылупились — и сразу было чем накормить всех. А то бывало половины выводка не досчитаешься, сжирают подчистую. Не всех удается спрятать. А тут и прятать не пришлось. И ты тут сразу. Нет, определенно, звезды сошлись в самую точку. Я, конечно, себе припрятала запасец, так что не волнуйся, не трону. Да и сыта я. Скоро новая кладка будет, надо все вычищать, надо навести порядок. Но это потом. Будет время. Ловко я придумала, да? Вот такая я мастерица. Но этого никто не ценит! Даже СЕМЬЯ… Ну что им ещё не хватает? Не ценят. Ну да ладно, я, в конце концов, мать. А ты спи, спи, тебе нужно восстановиться. Я тебя тут поерзала немножко, ну да ты не сердись. Зато жив-живехонек. А ты мне не верил! Слушал этого полоумного паучишку! Говорю, гнилой он человечишка был и в Семью он все равно бы не вошел, как и эти, НЕУДАЧИ. Туда им и дорога. А я сплету гнездышко ещё получше. Ты какие любишь цвета? Серебристые или бежевые? А обои? Знаешь, у меня идея — кладку сделать в самом низу, украсить их новым орнаментом, а ты можешь поселиться в каморке на седьмом уровне. Там замечательно. Два шага — и можно даже увидеть луну — там есть отдушина и луна часто заглядывает. Живи да радуйся… Давай кстати поспорим, сколько будет «иксов», сколько «игреков»? Ну да, можно и усложнить — добавить «зет-зетовых» и «ку». В последнее время, заметила, «зетовых» больше — хи-хи, сама тебе поддаюсь, подсказываю! Какая же я дура становлюсь, когда влюбляюсь! Ну с тобой у меня «зетовых» будет больше, у тебя гены — ого-го! Отличный материал. Прям визжу от восторга! Ну а ты, ты-то как считаешь?

От её кружевной обволакивающей как паутина болтовни голова моя отяжелела и я закрыл глаза.

Её лапки нежно окутали меня со всех сторон, как младенца в пелёнках, и прижали меня к мягкой нежной груди.

Последнее слово, которое я помню, это на разные мотивы повторяемое: «Какая же я дура! Дура! Дура! Счастливая дура!»

2.

Я летел сломя голову по серебристой дорожке. Ощущение — словно спускаешься с крутой горнолыжной трассы. Ветер свистит в ушах, волосы развеваются, дыхание перехватывает так, что трудно дышать, грудь разрывает чувство дикого, первозданного восторга. Я чувствовал себя каплей, растворившейся в необъятном океане необузданной стихии.

Черное ночное небо над головой и под ногами, скользкая, словно натертая маслом, дорожка и опьяняющее ощущение абсолютной свободы в груди.

Я закрыл глаза от восторга, но — о, чудо! — оказалось, что и без зрения я способен лететь, не боясь рухнуть в головокружительную бездну.