Западня. Книга 1. Шельф - [14]

— Но поморник говорит с вами.

Петр снова пожал плечами и кивнул. Кивнул.

Глава 4 Не здесь и не там

Наконец-то Лиза ехала домой. Рейс был дневной, но выехать пришлось рано утром. Дед долго кружил по центру города, маленькими тенистыми улочками со старыми дубами и тутовниками вдоль тротуаров, между частными домами в окружении фруктовых садов, пока не нашел нужный адрес. Нина вышла сразу, как только услышала сигнал, — все в тех же спортивных штанах, с сумкой через плечо. Лиза посмотрела, как Нина несет ее, и позавидовала, — ее рюкзак, хоть и маленький, был тяжеленным. Большую часть вещей, конечно, пришлось оставить, но зато бабушка впихнула в сумку несколько банок варенья. А ведь очень красивый свитер, который Лизе не разрешили взять с собой («Куда столько набрала? Надорвешься!») был намного легче. Лиза старалась не думать об этом — в конце концов, она точно знала, что бабушка хочет как лучше.

Наконец, дедушкин «Москвич» подкатил к аэропорту. Лиза вытянула голову — здесь через ограду было видно летное поле; небольшой самолет бежал по полосе, постепенно разгоняясь и задирая нос. Лиза узнала Ту-154 — на таком же они полетят до Москвы. Самолет оторвался от земли, серебристо сверкнул на солнце. Лиза тихо ахнула от удовольствия — на взлетающие самолеты она могла смотреть бесконечно.

Лиза любила эти ежегодные переезды — с севера на юг в начале лета, с юга на север — в конце. Она легко выдерживала перелеты и втайне гордилась тем, что ее никогда не укачивает, и что она знает, как называются самолеты. Она любила суету аэропортов; обожала вслушиваться в объявления, и даже соленая шипучая минералка, которую она в нормальной жизни не терпела, казалась ей вкуснейшим напитком, когда стюардессы разливали ее в маленькие коричневые чашечки и развозили на тележке по салону самолета. Но больше всего Лизе нравилось просто уезжать и приезжать; это странное состояние — когда ты уже не здесь, еще не там. Время вне жизни, похожее на бесконечный летний вечер в старом сквере. Особенное время. Оно давало ей чувство свободы и ожидания чего-то нового, неизвестного, но обязательно хорошего.

Единственное, чего Лиза опасалась на этот раз — что рамки-металлоискатели будут звенеть из-за воробушка, и его придется снять. Конечно, тетя Нина — не бабушка и не родители, вряд ли прицепится, но вдруг? Или расскажет дома, и мама с папой начнут расспрашивать о кулоне, просить, чтоб показала… Но рамка промолчала, не зазвенела, и Лиза, машинально прижимая руку к груди, будто пряча и так скрытый свитером кулон, проковыляла на посадку.

Лиза не знала, почему ей так не хотелось рассказывать о фигурке. Просто не хотелось — и все. Это был ее секрет. Тайна. Ее и Никиты… Никита, конечно, знал о воробушке, и Лиза была уверена, что знал больше нее. Это было обидно и нечестно — у Лизы от Никиты секретов никогда не было, а вот у Никиты… Лиза не понимала, как такое может быть — ведь она сама его придумала! Однако она чувствовала, что Никита очень многое от нее скрывает.

Например, он точно знал, что на самом деле творится в Черноводске. Знал и не говорил. Отмалчивался, когда Лиза пыталась спрашивать, и это пугало Лизу еще больше, чем оговорки бабушки и деда. Дома что-то не так, но узнать, что именно, можно только самой. Ждать подсказок неоткуда.

Лиза летела навстречу своему страху.

В аэропорту Внуково их встретил знакомый Нины. По каким-то неуловимым признакам Лиза определила, что он тоже геолог. Москва, как обычно, разочаровала: город совсем не походил на нарядные картинки из телевизора. Вдоль шоссе тянулся бесконечный, серый, скучный лес; потом появились заборы, следом — бетонные коробки домов. Это был тот же Черноводск, растянутый до бесконечности. Правда, дом, где жил знакомый Нины, слегка примирил Лизу с действительностью: целых двадцать четыре этажа, подумать только! Лиза в жизни не поднималась выше пятого, и на двадцатом ей было слегка не по себе. Из окна кухни люди внизу казались крошечными. Лизе выдали бутерброд с майонезом и огромную кружку сладкого чая; она сидела за столом вместе со взрослыми, болтала ногами и слушала. Незнакомый геолог, растерянно посмеиваясь, рассказывал что-то о танках. Лиза понимала, что танки были в центре Москвы, что это было совсем недавно и что дядечка, который сидит напротив нее, вместе с другими людьми не давал им пройти дальше. Это как-то не укладывалось в голове — ведь Лиза знала из книжек, что такое бывает только во время войны, — и она решила, что чего-то недопоняла. Она опять услышала непонятное слово «гэкэчэпэ», вспомнила ссору с Ленкой, и ей стало грустно — и одновременно радостно от того, что все это осталось позади. А взрослые тем временем уже говорили о работе, и все становилось еще непонятней. У Лизы была куча вопросов, но она обещала вести себя хорошо, а это значит — сидеть тихо и к взрослым не приставать. Девочка вертелась на табуретке, как на иголках.

— Что такое шельф? — не выдержала она и заранее съежилась, готовая к тому, что от нее сердито отмахнутся.

Тетя Нина и ее знакомый замолкли, растерянно глядя на девочку, и переглянулись. Нина усмехнулась, достала из сумочки листок бумаги и ручку.