Западня для леших - [15]

– Вот ты, Митрий, – уж извини старика, по отчеству я тебя величать не стану – по заграницам ездишь, в куцее платье басурманское облачен и бороду не носишь. А ведь на иконах греческих, по вере нашей православной нам завещанных, все святые мужи в бородах и одеждах длиннополых изображены. В ком же ты видишь для себя пример?

– Дорогой князь Юрий, я воин, а не богослов и толкованию образов иконописных не обучен. Боюсь, однако, что сравнивать себя со святыми мужами – гордыня неимоверная. Относительно же греческих корней нашей веры замечу, что, согласно древним книгам и изображениям, греческий царь Александр Македонский и сам брил бороду, и войско его сему примеру следовало. Объясняется это просто: в рукопашной ухватить противника за бороду весьма сподручно. Зачем же я буду давать басурманам лишнюю возможность одержать верх надо мной – православным воином? Одежда моя тоже приспособлена для удобства ношения боевого снаряжения и от западной, кстати, отличается весьма значительно: там щеголяют в кафтанах и штанах, то бишь в колетах и кюлотах, сшитых в обтяжку, а у нас, как видишь, все свободно и удобно, никакого стеснения для движений нет.

– Бойко излагаешь, любого богослова, однако, за пояс заткнешь. Но все же объясни мне, старику малообразованному, в чем видишь пример для себя в обычаях и устройствах европейских? И чем же на Руси мы хуже-то?

– Я так мыслю: у всех стран и народов есть свои достоинства и недостатки. Даже ханы, не к ночи будут помянуты, когда Русь завоевывали, выгодно отличались от нас и единством, и устройством войска. А чем же сильна Европа? Тут можно ответить совсем кратко: камнем.

– Звучит красиво, как афоризм в древних книгах греческих. Но, безусловно, дальнейших объяснений требует.

– Разумеется. Так вот, Европа – страна каменная, а Русь наша – деревянная. У нас и просторы необъятные, и леса густые, бесконечные. Жилища у нас из дерева строятся легко и быстро. Но то, что легко построить, легко и разрушить. Россиянин, свою избу из бревен складывающий, уверен твердо, что жилье это временное: или ханы налетят, пожгут-порушат, или само сгорит от случайного пожара. Ну, так ведь это не беда! Пересиди лихолетье в том же лесу и построй себе быстренько новое жилище. Или же просто уйди куда глаза глядят по обширной, малонаселенной земле Русской и обустраивайся на новом месте так же непостоянно, как на старом. Защищать такие поселки не щадя живота своего никакого смысла нет! И так столетиями формировалось сознание россиян. Конечно, есть города, за которые стоят насмерть, но все же основное население у нас по деревням живет.

Иное дело – Европа. У них простору мало, лесов – чуть, зато кругом скалы каменные. Земли мало, людей много. Жилище все из камня, строится веками и на века. И защищают такие дома – гнезда родовые – насмерть. Потому что идти им некуда. Лучше уж умереть на пороге своего дома, чем под забором чужого. Вот на этом и воспитывается иное, чем у нас, сознание у тамошних стойких, умелых бойцов. Другие просто гибнут и не производят в потомстве себе подобных.

– Так что же, по-твоему, мы, русские, и воевать не умеем?

– Нет, не так! Когда враг совсем уж измучит и заполонит родную землю, собираем мы огромное ополчение, где и стар, и млад выходят в поле и ломят стеной. Тут важно не личное искусство каждого бойца, а общий дух, сила и стойкость. Вот так, всем миром, и превозмогаем супостата. Не столько умением, сколько числом. Вернее сказать – единым порывом героическим. Дух народа, между прочим, хорошо в пословицах и поговорках отражается. Вот у нас и появились поговорки: «Русский мужик долго запрягает, да быстро ездит» и «На миру и смерть красна». Нет у европейцев ничего подобного. Зато у них: «Мой дом – моя крепость». К тому же у нас две трети войны – это поход по степям безводным в жару или по пустыням заснеженным в холод. Победит не тот, кто лучше владеть оружием обучен, а тот, кто более вынослив и после похода в бою кое-как в седле или на ногах еще держится. Все иноземцы удивляются выносливости и неприхотливости русского ратника! У них же и походов-то нет: вся война рядом с домом. Да и не рати они собирают огромные, а немногочисленными отрядами сшибаются постоянно в окрестностях своих замков. Потому и в единоборствах не в пример искуснее не только крестьян-ополченцев наших, но и дружинников княжеских, которые воюют раз в год, а остальное время проводят в суетной праздности. А европеец или бьется постоянно на пороге дома своего, если он в роду старший и наследует замок, или рыщет по свету, как коршун: свободной земли нет, и, чтобы укорениться, должен он отнять себе гнездо силой оружия… Вот почему они и злее, и искуснее в одиночных сшибках. Кстати, не зря ведь государь наш своим указом запретил россиянам здесь, в Москве, да и в других городах биться в судных поединках с иноземцами и на саблях, и с другим оружием: валят они наших почем зря.

– Да, твоя правда, Митрий. Хотя и не во всем с тобой соглашусь, но есть зерно в рассуждениях твоих… Но что это мы все о войне, да о войне! Там у них, говорят, процветают пышно науки и искусства. Неужто мы и здесь глупее или бездарнее?