Западня для киллера - [25]

Она закрыла дверь, а Протасов вышел на улицу.

«Что-то тут не так, – подумал он. – Какая-то странная история. И нет главных её виновников…» Куда дальше? Идти по другим адресам он не захотел и решил поехать на работу. На крыше машины сидели голуби и ворковали. Он прогнал голубей и достал тряпку, чтобы вытереть лобовое стекло. Поднял голову наверх и увидел, как Мария Степановна из окна наблюдает за ним. Сел в машину, завёл двигатель. Мотор работал тихо после капиталки. Трогаясь с места, он ещё раз посмотрел наверх, но старушки в окне уже не было.

Глава 17

Камера ночью не спала, после разборок с Ветровым появились желающие опустить этого несчастного. Тот сидел на полу и молчал. Под глазами сияли громадные синяки, и говорил он с трудом. Скорее всего, когда колошматили, поломали челюсть. Во время вечерней проверки он притворился спящим, и никто из контролёров не заметил избитого заключённого. За такие разборки могли пострадать все, и Вася готовился к шмону и милицейским дубинкам. Он проходил через такое много раз в колонии и знал, что менты на такие вещи не закрывают глаза. В тюряге держали на случай бунта ОМОН, который проводил среди арестантов профилактику. Причём безжалостную и бесчеловечную. Когда группа спецназовцев влетала в камеру, попадало всем без исключения. Особенно они не любили блатных и старались как можно больнее ударить, унизить, заставить человека отказаться от понятий. Силовые методы иногда давали результат, но в основном только злили людей и вырабатывали в них стойкое неприятие власти в целом. Заключенные лишний раз старались не нарываться, вели себя тихо и мирно, но случай с Ветровым давал основания, что просто так это дело не закончится…

Насиловали Ветрова цинично и бесцеремонно. Двое шнырей держали за руки, а Жорик, танкист Игоря, стянул с Ветрова штаны и с силой вгонял член в его задницу. Ветров попробовал закричать, но один из шнырей закрыл ему рот полотенцем. Кровь медленно потекла по ногам Ветрова, а Жорик продолжал получать удовольствие.

– Смотри, так он целка, – сказал Андрюха и заржал.

Другие арестанты потирали руки и ждали своей очереди. Вася отвернулся и уставился в окно. Скрипел зубами, но решил не вмешиваться. Белобрысый стоял возле дверей и закрывал глазок, чтобы менты не поймали их на горячем. Кормушка открылась тихо, без звука. Никто ничего не понял. В центр камеры влетел какой-то свёрток, закрутился на месте и взорвался. Камеру затянуло едким дымом, и тут же в кормушке появилось дуло автомата. Очередь холостых патронов нарушила планы насильников. Дверь моментально открылась, и влетел ОМОН, который начал дубинками бить всех подряд. Омоновцы были в шлемах и со щитами. Тех, кто стоял на ногах, прижали щитами к стене и дубасили по ногам. Народ орал истерически, и в этом хаосе невозможно было понять ничего. Меньше всего досталось тем, кто успел спрятаться под нарами, но потом их вытягивали за ноги и били дубинками по почкам и спинам. Пелена тумана рассеялась, а ОМОН продолжал свою работу.

– Так вы тут, ребятки, – закричал вбежавший офицер, – беспределом занимаетесь? Он ворвался в камеру, как разъярённый бык. Тяжело дышал, и казалось, что ещё немного, и лопнет, как воздушный шарик. Глаза его налились кровью, и, брызгая слюной, начальник по режиму в эти минуты мог разорвать на мелкие кусочки любого, кто попался бы под руку. Он заметил лежащего возле туалета Ветрова, избитого и без штанов. Тот не подавал признаков жизни. Офицер толкнул его ногой, в ответ Ветров только промямлил что-то нечленораздельное.

– Жив?

Тот кивнул и потерял сознание.

– Всем построиться, – заорал офицер, и осуждённые, с трудом поднимаясь, становились в две шеренги. Омоновцы стояли в дверях, наблюдая за результатами своей работы.

– Какая сука насиловала? – обратился офицер к арестантам. – Ну, я спрашиваю, кто это сделал?

Народ молчал и только потирал руки и спины, пытаясь смягчить синяки.

– Кто смотрящий в хате?

Игорь стоял в дальнем углу и выходить не собирался. Он знал, чем это ему грозит.

Офицер понял, что правды не добьётся, и решил идти другим путём.

– Обиженные в камере есть?

Людка вышел в центр камеры и опустил голову.

– Фамилия твоя как и по какой статье сидишь?

– Румянцев Иван Васильевич, кража документов.

Офицер скрестил на груди руки и со злостью спросил:

– Тебя здесь опустили?

Людка кивнул и вытер сопливый нос.

– За что, расскажи…

– Ну, я это…

– Не мямли, а говори, бояться не надо.

– Хлеб съел пайковой, и сахар…

– Понятно, а теперь покажи, кто это сделал…

Людка показал пальцем на Игоря и отвернулся.

– Ага, так это, значит, ты, красавчик, занимаешься беспределом и людей опускаешь…

– Да брешет он, гражданин начальник, – ответил Игорь, – вы спросите у братвы. У нас не занимаются беспределом, и всё по справедливости.

– А это, – он повернул голову в сторону Ветрова, – тоже по справедливости?

– Этот субчик сам захотел, он по свободе голубой.

– Что, серьёзно? – Офицер сделал удивлённое лицо, на котором Игорь прочитал явный сарказм и усмешку.

– А мы сейчас это у него спросим. Поднимите и посадите на кровать этого человека.

Шныри усадили Ветрова на шконку, а сами встали в строй.