Западня - [10]
– Нет, лекарств не нужно, спасибо. Просто завтра я лягу в больницу, всего на одни сутки, на процедуру. Так пару раз, а потом мне сделают операцию.
– У тебя опухоль, да? – прошептала я обморочным голосом.
Мама обернулась и глянула на меня такими виноватыми глазами, что я сразу все поняла. Ноги противно затряслись, я по стеночке доплелась до табуретки. Знавала я такие истории, и они редко заканчивались хорошо.
– Так, дочка, только спокойствие, – уже взяла себя в руки мама. – Ничего страшного, все под контролем. Через пару месяцев мы об этом даже не вспомним, обещаю. Будем жить, как прежде жили.
Мне стало чуточку легче дышать: раз мама так настроена, то, наверное, все обойдется. Она ведь у меня любительница раздувать историю из каждого пустяка, а тут – наоборот.
– Когда тебе… когда в больницу?
– Ложусь завтра утром, – будничным голосом ответила мама. – То есть нельзя даже сказать, что ложусь, там дел на пару часов. Я могла бы сразу уйти, но врачи настаивают, чтобы еще сутки оставалась под наблюдением. Ничего не поделаешь, пришлось им уступить, иначе грозились погнать в Питер. Значит, в пятницу уже к твоему возвращению из школы я буду дома.
Я встрепенулась:
– Мам, может, и мне пропустить пару дней? Лучше с тобой побуду, рядышком посижу…
Но мама тут же пригрозила мне шутливо кулаком.
– Даже не думай. Я прекрасно одна справлюсь, буду вволю читать и смотреть фильмы. А ты спокойно занимайся обычными делами. И, Данка… – Голос матери чуточку изменился, я вскинула на нее глаза. – Ты ведь помнишь наш уговор, да? Ты уже совсем взрослая, дочка, я могу доверять тебе?
– Можешь…
– Слово?
– Ага, – отозвалась я рассеянно, раздумывая, не взмолиться ли прямо сейчас, чтобы мать объяснила мне все эти странности. Раз уж она о худшем сказала, так чего теперь таиться?
Я глянула на маму, как она уныло горбится над плитой, но старается выглядеть бодрой, даже веселой, и решила ее не мучить. Сейчас уж точно был неподходящий момент.
Глава четвертая
Близится ночь
И все же я очень переживала из-за маминой внезапной болезни, промаялась пару часов без сна, хотя обычно сплю очень крепко, «от звонка до звонка», по выражению матери. И встала поздно, забыв выставить будильник. К тому времени мама уже ушла в больницу, было немного стыдно, что я, засоня, с ней даже не попрощалась. Хотя, может, так нам обеим было легче.
В школу прибежала как раз к перемене перед вторым уроком, первой зашла в пустующий класс – наших, похоже, задерживали на предыдущем уроке. Устроилась в одиночестве на своем привычном месте, и вдруг слезы неудержимо хлынули из глаз.
– Данка! Богданочка, ты чего, что с тобой?!
Это вбежавшая в класс Кимка присела на корточки рядом со мной, испуганно заглядывает в лицо, поглаживает мои запястья. Сброшенная на бегу сумка валяется на полу, за подружкиной спиной маячит обеспокоенный Вилли.
– Ерунда, накатило, бывает, – пробормотала я.
– Нет, скажи мне, ну пожалуйста! Мы же всегда всем делимся, забыла?
Лицо у Кимки сделалось такое жалобное и молящее, что я не смогла удержать улыбку сквозь остатки слез. Это правда, с тех пор, как мы стали подругами, секретов у нас друг от друга никогда не было. Только она, к примеру, знала все о странностях моей мамы и о моих страхах за состояние ее рассудка. А я помню, как переживала моя Кимка, что из-за этнической внешности в нее никто никогда не влюбится. Но все оказалось наоборот, и не только из-за повального увлечения корейскими дорамами, да Кимка и не похожа совсем на тиражируемый типаж восточной девочки-куклы. Она на голову выше меня, широкие прямые плечи – пловчиха, иссиня-черные волосы заправлены за уши и лежат до середины спины, Кимка никогда их не осветляла. Довольно смуглая кожа, упрямо выдвинутый подбородок и острые скулы делают ее лицо волевым и даже вызывающим, но я-то знаю, что на самом деле она мягкая и уступчивая – ну, если не злить, конечно.
Мама моя как-то сказала, что Кимка могла бы стать актрисой – на нее интересно смотреть, даже если она молчит и ничего не делает. Так что обожателей у подруги было не меньше, чем у меня, пока год назад не появился Вилли, молчаливый, но совсем не флегматичный прибалтиец с пудовыми кулаками, и они сразу стали практически неразлучны.
Я не удержалась и выложила им двоим всю правду про маму. На лице Кимки на миг отразился ужас, потом она взяла себя в руки и зачастила:
– Богдашечка, только не сходи с ума, сейчас все это уже лечится! А Надежда Николаевна так следит за собой, наверняка вовремя обратилась к врачам.
Вилли весомо кивнул, подтверждая ее слова, и почему-то погладил меня по голове – он вообще был мастер совершать неожиданные поступки.
Я благодарно всхлипнула. Тут Кимку кто-то оттеснил в сторону, на ее месте образовался Дятлов и спросил:
– Надеюсь, трагедия не из-за того, что я вчера вероломно заснул в кинотеатре, испортив тебе весь просмотр?
Я помотала головой, только сейчас сообразив, что и думать забыла о вчерашней своей обиде, такой ерундовой она теперь казалась. Ну, устал человек после олимпиады, да еще и покалечился, чего было так злиться? А телефон с той поры так и не включила, потому и проспала. Кимка тем временем уже шептала Сашке что-то в самое ухо, отчего он помрачнел и даже побледнел немного. Потом снова обратился ко мне непривычно мягким голосом:
