Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации - [2]

В ответ на это Белоруссия начала проводить политику многовекторности, смысл которой сводился к наращиванию связей с западным миром с целью сбалансировать опасное и избыточное, по мнению белорусского правящего класса, влияние России.

Следует отметить, что президент Лукашенко, который в 1996 г. одолел во внутриполитической борьбе оппозиционный Верховный совет и установил автократическую суперпрезидентскую модель правления, надолго испортил свои отношения с Западом, став в его глазах «последним диктатором Европы».

Однако после 2014 года в отношениях официального Минска с западным миром начинается настоящая политическая оттепель, а Белоруссию наводняют западные фонды и координируемые ими общественные инициативы.

Меняется и политика в сфере исторической памяти и национальной идентичности. Следует отметить, что государственная политика в этой сфере при Лукашенко никогда не отличалась особой последовательностью.

В первые годы правления белорусский лидер зарекомендовал себя как противник белорусского национализма. Такие шаги, как придание русскому языку статуса государственного и начало интеграции с Россией, полностью шли вразрез с идеологическими установками националистов.

В то же время, хотя русский язык и получил государственный статус, сама его роль в жизни белорусского общества никак не была осмыслена. По сути, в Белоруссии продолжала воспроизводиться укоренившаяся с советских времен схема, в соответствии с которой «родным» языком белорусов может являться только «титульный» язык — белорусский. Это схема никак не была пересмотрена после референдума 1995 года. Установив формальное двуязычие, белорусские власти сочли языковой вопрос решенным и отказались от каких-либо дальнейших обсуждений этой темы.

Однако языковая практика — формальное двуязычие при фактическом полном господстве русского языка, — входила в противоречие с этими устоявшимися и не пересмотренными представлениями о белорусском как о единственном «родном» языке. Это противоречие становилось удобной мишенью для критики со стороны националистов и создавало предпосылки для напряженности и конфликтности на языковой почве.

Аналогичным образом, интеграция с Россией не привела к какому-то концептуальному осмыслению отношений двух стран и народов, в том числе в аспекте культурных и исторических связей. Отношения в рамках Союзного государства всегда строились на подчеркнуто прагматической, приземленной основе, затрагивающей аспекты сугубо экономического взаимодействия. В лучшем случае политики обоих государств ограничивались общими фразами о «братских отношениях», а из истории вспоминали разве что совместную борьбу с нацизмом в годы Великой Отечественной войны.

С началом многовекторного курса, расцвет которого пришелся на вторую половину 2010-х годов, государственная политика в области национального строительства вновь сместилась в сторону построения белорусской идентичности, максимально дистанцированной от России и русских.

По сути, в этот период происходит постепенная реабилитация белорусского национализма, пусть и в сильно смягченном виде. В области исторической памяти основной акцент делается на периодах Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. В национальный исторический пантеон включаются представители польско-литовских шляхетских и магнатских родов (Радзвиллы, Сапеги и др.), чья жизнь и деятельность была связана с территорией Белоруссии, а также такие персонажи, как Адам Мицкевич или Тадеуш Костюшко — деятели польской культуры, но родившиеся на территории Белоруссии, что позволяло говорить о них как о «белорусах». Понятно, что подобные трактовки истории и культуры Белоруссии делают ее максимально не похожей на Россию, способствуя формированию у белорусов чувства отчужденности и обособленности от восточного соседа.

По всей республике открываются многочисленные магазины, торгующие «национальной символикой», в том числе бело-красно-белыми флагами и гербами «Погоня». В 1991–1995 годах они были государственными символами Белоруссии, впоследствии использовались в основном националистической оппозицией, которая настаивает на том, что эти символы — национальные и имеющие давние исторические корни. После событий 2020 года националистическая символика оказалась под негласным запретом.

В языковой сфере в этот период проводится так называемая «мягкая белорусизация». Она практически никак не повлияла на реальное распространение белорусского языка, но способствовала существенному повышению его символического статуса по отношению к русскому. Среди прочего, «мягкая белорусизация» включала в себя планомерный перевод на белорусский язык уличных вывесок и дорожных указателей, внедрение так называемой белорусской латинки (под предлогом удобства навигации для иностранцев).

Пролоббированный Обществом белорусского языка (одна из старейших националистических организаций, действовавших с конца 1980-х и ликвидированная в 2021 г.) Закон о наименовании географических объектов предполагает транслитерацию топонимов только с белорусского языка, благодаря чему в русскоязычном обиходе Белоруссии стали появляться такие нелепости, как улица Гаспадарчая (Хозяйственная) или Будавников (Строителей). Ряд компаний (например, сеть заправок А-100 или белорусское подразделение Samsung) принудительно внедряют обслуживание на белорусском языке. В школах и других учебных заведениях также проводятся регулярные кампании по популяризации белорусского языка.