Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы - [26]

На некоторых территориях деятельность разных «революционных комитетов» начала принимать кровавый характер, а их репрессии коснулись не только поляков, но и православных белорусов. Так, в местности Зельва (повет Гродно) среди убитых были ксендз католического прихода Ян Крыньский и православный священник Давид Якобсон. Белорусы, которые критически относились к деятельности этих комитетов, или просто противились убийствам, стали жертвами и в других районах.

Как вспоминает один из жителей белорусской деревни Курпики Гродненского повета по поводу убийств военных осадников, «большинство людей было против того, что творили люди из банды Арчукевича, но они были не в стоянии их остановить, потому что эти, в основном пьяные, разбойники грозили смертной казнью всем, кто будет помогать поселенцам!»[118]. Тем не менее, жители близлежащей деревни Савалювка спрятали нескольких польских осадников, спасая им жизнь[119].

Порой в публикациях историков, особенно западных, можно встретить утверждение, что после 17 сентября 1939 г. на северо-восточных землях с инспирации польских властей прошли погромы еврейского населения. Этот тезис не находит никакого фактического подтверждения. В то время имели место только действия, направленные на усмирение антигосударственных выступлений коммунистических групп, в которых значительный процент составляла еврейская молодежь. В июне 1940 г. советский суд в Гродно вынес приговор 11 лицам за участие в подавлении коммунистического бунта в этом городе. Данная акция была коварно названа коммунистической властью «антисемитским погромом», но о бессмысленности такой оценки свидетельствует хотя бы тот факт, что среди осужденных был еврей Борух Кершейнбэйм (смертная казнь) [120].

После подписания 28 сентября 1939 г. германо-советского договора о границах и проведения формальной процедуры присоединения занятых земель к советским республикам, оказалось, что граница БССР проходит почти на 100 км западнее, чем определяли ее даже самые далеко идущие планы белорусского национального движения[121] БССР охватила и западную часть тогдашнего Белостокского воеводства, где вообще не проживали белорусы, а поляки составляли около 90 % населения. Если взять во внимание все северо-восточные земли (вместе с Виленщиной, переданной Литве), то поляки составляли на этой территории около 45 % жителей и были самой большой национальной группой. На втором месте находились белорусы — около 40 %, а на третьем — евреи (почти 10 %), численность которых осенью 1939 г. резко возросла вследствие прибытия на эти территории многотысячной толпы беженцев из центральной Польши. В вопросе оценки национальной структуры северо-восточных земель Польши мы имеем дело с двумя тенденциями: в части польских публикаций занижается доля национальных меньшинств, а в белорусских, наоборот, преуменьшается удельный вес поляков.

В Белостокской области, которая, с точки зрения национальной структуры, была самой «польской» (поляки составляли более 60 % жителей, белорусы — около 20 %, а евреи — 13 %), самые важные посты оказались заняты людьми, прибывшими с востока, так называемыми «восточниками». До 10 октября 1940 г. на работу в различные учреждения области с востока прибыло более 12 тысяч человек, в том числе свыше 9 тысяч — на руководящие посты (за исключением милиции, НКВД и органов правосудия). Были это, главным образом, белорусы (44 %), русские (34 %) и евреи (16 %)[122]. С другой стороны, стоит заметить, что среди зарегистрированных по области бывших членов коммунистической партии (КПП и КПЗБ) только половина была принята на руководящие посты в советские учреждения[123]. Особенно удивительным, вопреки бытующему мнению, было присутствие в аппарате власти евреев. Подтверждают это другие статистические данные, касающиеся Белостокской области: в органах исполнительной власти на уровне района белорусы составляли 65 %, поляки — 15 %, русские и евреи — по 10 % (по состоянию на 30 декабря 1940 г.)[124]. Среди работников милиции области в октябре 1940 г. 63 % были белорусами, 20 % — русскими, 11 % — евреями, а 4 % — поляками.

В исследованиях, опубликованных в последние годы, появились также новые оценки, касающиеся сотрудничества местного населения с советскими властями. Наиболее убедительно это показано в работах Кшиштофа Ясевича, который, обращаясь к достаточно распространенному тезису о массовой поддержке советской власти евреями и белорусами, констатировал, что в этом вопросе «польское воображение подавлено эмоциями»[125] По мнению К. Ясевича, только около 13 % местных евреев были враждебно настроены к Польше и полякам и искренне желало им всего самого худшего. Остальные вели себя пристойно. Следовательно, утверждение о том, что евреи сотрудничали с Советами охотно, а поляки — только из необходимости, надо рассматривать как демагогическое. Подобные суждения можно отнести и к белорусскому населению.

Многое изменилось и в вопросе оценки репрессий, чинимых советскими властями. Все чаще отмечается, что касались они всех национальных групп, а не только поляков. Стоит, однако, начать с определения масштаба этих репрессий, наиболее характерной формой которых была депортация населения вглубь СССР в северные области России, в Сибирь и в Казахстан. Благодаря проведенным после 1989 г. исследованиям, особенно российских историков из общества Мемориал, удалось установить, что со всех земель, оккупированных СССР, было выслано около 320 тыс. человек, в том числе из так называемой «Западной Белоруссии» 125 тыс. Эти выводы значительно корректируют функционировавшие ранее в историографии оценки численности депортированных, которые чаще всего колебались вокруг 1,5 млн. Несмотря на очевидные доказательства, представленные историками, новое (меньшее) число депортированных с трудом прокладывает дорогу в общественном сознании. Значительно труднее вычислить потери в числе депортированных, или среди всех репрессированных советской властью в целом в 1939–1941 гг. Материалы, находящие в российских архивах, позволяют установить эти потери только до августа 1941 г. Фактические потери можно оценить исключительно на основании исследований, касающихся отдельных местностей на территории нынешнего Подлясского воеводства (бывшее Белостокcкое)