Занзабуку - [74]
Крокодил казался мне громадным и страшным — особенно когда он открывал похожую на пещеру пасть и я видел его острые зубы. Я думаю, его длина была около четырнадцати футов. Сначала мне показалось, что он бросает голодные взгляды на меня. Но его интересовала рыба, за которой я стоял. Парень взял одну рыбу и бросил ее в раскрытую пасть, пронеся руку всего в нескольких дюймах от зубов крокодила, которые мгновенно вонзились в лакомый кусочек. Рыба за рыбой исчезали в этом бездонном колодце. Потом африканец осторожно сел на хвост крокодила. Один взмах, подумал я, и он окажется далеко в озере.
«Сколько ему лет?» — спросил я.
«Ей, бвана», — поправил хозяин.
«Не понимаю, откуда это тебе известно, ну ладно, тогда ей, сколько ей лет?»
«Пять королей, бвана, — Каманья, Суна, Мутеса, Мванго и Дауди Чва».
У меня не было ни малейшего представления о том, как долго живут короли племени буганда, но позже я узнал, что они царствовали все вместе примерно сто двадцать пять лет. Видимо, юноша не преувеличивал возраст крокодила: первым приручил Лутембе, бросая ему рыбу, еще дед этого юноши. Животное привыкло к ежедневным кормежкам и регулярно посещало этот участок берега. Со временем оно даже научилось узнавать свое имя — Лутембе и стало приходить на зов. Когда первый «укротитель» крокодилов умер, Лутембе получил в наследство его сын или скорее того получила в наследство Лутембе. И он сделал из Лутембе приятное доброе существо, ставшее вскоре приманкой для туристов. Жалко, что «старушка» не дожила до наплыва туристов после Второй мировой войны.
Оставалось еще немного рыбы, и Лутембе с вожделением смотрела на нее.
«А что, если я покормлю ее?» — спросил я.
«Она будет есть, бвана», — ответил юноша, слезая со своей любимицы.
Да, она будет есть — может быть, мою руку. Но я решил попробовать. Я спросил юношу, имел ли он когда-нибудь дело с киноаппаратом. Нет, никогда. Тогда я показал ему, как наводить, как нажимать нужную кнопку. Осторожно он навел аппарат на меня и Лутембе, а я еще осторожнее поднял рыбу за хвост и протянул ее крокодилу. Лутембе посмотрела то ли на рыбу, то ли на меня, ее глаза слегка блеснули, и она быстро поползла ко мне. Я невольно отскочил в испуге. Потом я узнал, что крокодилы двигаются на суше значительно проворнее, чем можно предполагать по их виду.
Я бросил рыбу в раскрытую пасть, прежде чем Лутембе успела подползти ко мне, и отступил на несколько шагов. Крокодил был или разочарован маленькой порцией, или же его огорчило мое недоверие. Во всяком случае, он соскользнул в воду и начал кружиться поблизости. Желая узнать, схватит ли он брошенный в воду предмет или, может быть, даже принесет его, как собака, я взял небольшую палку около фута длиной и бросил ее крокодилу. Но я плохо рассчитал, и она стукнула крокодила по спине. Он повернулся и быстро, как бы в припадке раздражения, поплыл к середине озера.
«Бвана, вы не должны были этого делать, — сказал молодой «хозяин», державший в руках мой аппарат. — Вы оскорбили ее». Он повернулся к уплывающему крокодилу и умоляюще позвал: «Лутембе! Лутембе!»
Хотя палка ударила крокодила с его грубой шкурой не больнее, чем зубочистка слона, я почувствовал себя нашалившим мальчишкой, когда Лутембе не пожелала вернуться. Но парнишка упорно продолжал звать ее. Лутембе наконец решила, что из-за вспыльчивости может лишиться десерта. Она поборола свою гордость и вернулась, все простив и все забыв. На этот раз «хозяин» кормил ее до тех пор, пока она не насытилась полностью. Затем Лутембе, довольная, улеглась на солнышке и, перед тем как заснуть, широко раскрыла свои громадные челюсти.
Такой я ее и оставил. Неизвестно, что побудило именно этого крокодила подружиться с человеком, когда все остальные боятся и ненавидят людей. Но я думаю, что это, наверное, единственный случай. Эта история подтверждает гипотезу о том, что дикие животные не настроены враждебно к человеку, если он не раздражает их и не охотится за ними. Ведь, за исключением этого рыбака, никто никогда не относился хорошо к крокодилу.
Непостижимо, как такая идея пришла на ум рыбаку, — ведь крокодилы безобразно выглядят и обычно отвратительно ведут себя. Они приносят африканцам много горя. Местные жители часто переходят вброд реки, купаются или ловят рыбу, и крокодилы убивают в Африке больше людей, чем любое другое животное. На втором месте стоят, вероятно, змеи. Голые ноги — удобный для них объект нападения.
После моего знакомства с Лутембе я видел и заснял сотни крокодилов, но обращался с ними всегда крайне осторожно. Мне хочется рассказать еще об одном любопытном эпизоде, который свидетельствует о том, как легкомысленно искушать судьбу, когда имеешь дело с этими животными. Дело было в 1937 году. Цезарь и я прибыли в лагерь Пата Путнама на реке Эпулу в Конго. Хозяин лагеря, проведший много лет в тропических лесах, был в это время у себя на родине, но здесь оставались двое его слуг, которые сделали все, чтобы мы чувствовали себя как дома.
Было душно, и Цезарь предложил искупаться в речке, но я хотел, пока светло, заснять двух окапи, принадлежавших Пугнаму. За последние годы несколько этих редких животных наконец попали в зоопарки мира, но в те времена их мало кто видел. Эти животные, вероятно, родственны жирафам, но по величине напоминают многих антилоп, на которых они тоже похожи. Окапи — очень робкие создания с защитной окраской, полностью совпадающей с цветом лесов Конго, где они живут. Кормятся окапи только в сумерки или при ярком лунном свете, пасутся обычно в одиночку, бесшумно пробираясь сквозь лесные заросли. Окапи такие чуткие, что даже пигмеи не могут подкрасться к ним. Они ловят этих животных в ямы-западни.
