Занятные истории - [23]

Отряд прапорщика М. до того был малочислен, что о схватке не могло быть и речи. Едва стемнело, как полувзвод пехоты под командою М. не вышел, а выполз из траншей; ползком прошел он все пространство, отделяющее русскую линию от крепостного рва, тихо спустился в ров, но не успел сделать и десяти шагов, как послышались голоса текинцев. То был ночной дозор, обходивший крепость, и, судя по голосам, довольно многочисленный. Нужно было исполнить приказание начальника штаба, отступать, и маленький отряд начал свое отступление. Но едва показались очертания русских траншей, как перед молодым офицером точно из-под земли выросла фигура Скобелева.

– Вы откуда?

– Из рекогносцировки.

– Сделали ее?

– Никак нет, отступаем, ваше превосходительство.

– Трус! – громовым голосом произнес генерал и повернулся спиною.

Несчастный, убитый горем, офицер хотел объясниться, но разгневанный генерал не хотел ничего слушать и быстро удалился.

Ужасное имя «трус» во мгновение ока облетело все траншеи, и положение М. сделалось ужасным… Все знали, что храбрый Скобелев назвал его трусом, и никто не знал истинной подкладки. Кто поверит его оправданиям? Отныне всякий будет смотреть на него, как на презренного труса… Так думал несчастный, и эта мысль до того засела в его голову, что ни на минуту не давала ему покоя: ему казалось, что все на него смотрят с презрением, все от него отворачиваются. Он был близок к умопомешательству. Но вот в одну из бессонных ночей, накануне самого штурма, счастливая мысль осеняет М… Опрометью бросается он к ставке главнокомандующего.

– Ваше превосходительство, я не трус, дозвольте мне доказать это, – дрожащим голосом взволнованно говорит юноша.

Скобелев внимательно посмотрел на него.

– В охотники?

– Точно так, ваше превосходительство!

И через пять минут М. вербовал уже охотничью команду, которая должна была броситься на грозные стены Геок-Тепе и пожертвовать собою, чтобы облегчить успех штурма товарищам.

М. ожил и деятельно готовился к штурму.

Настало утро, загрохотали батареи, посылая смерть осажденным, раздались звуки музыки, и штурмовые колонны с развернутыми знаменами, предшествуемые штурмовыми колоннами, двинулись на штурм… Штурма описывать не будем. Но вот одна из деталей этого дела: на небольшом кургане внутри взятой крепости верхом на коне стоит Скобелев, окруженный своим штабом. В нескольких шагах от него небольшая горсть охотников штурмует блиндированную саклю. Сакля, наконец, взята, защитники перебиты; но видит генерал, что и от охотников осталось только два человека и то раненые: молоденький солдатик и прапорщик М… Обессиленные, обливаясь кровью, они отбиваются от врага, помощи нет и ожидать неоткуда, а тут еще три всадника мчатся на подмогу своему товарищу… «Бедный М. погиб», – слышится в свите генерала…

– М., отступай назад, – раздаются крики, – отступай, пока не поздно. – Но М. ударом штыка выбил одного всадника из седла, бросается на другого, а между тем на него мчатся новые три текинца.

– Отступай, отступай! – все громче и громче раздаются голоса.

– Нет, он не отступит, – резким голосом произнес Скобелев и, дав шпоры коню, стремительно бросается по направлению к всадникам, скачущим на М…

Вся свита ахнула от неожиданности, а Белый генерал, свалив ударом шашки одного турка, устремляется на другого. Те, вероятно, узнали Белого генерала, круто повернули назад и помчались в карьер… Когда опомнилась свита генерала и примчалась на поле сражения, Михаил Дмитриевич обнимал уже израненного М.

– Простите, голубчик, простите за это гадкое слово. Вы пристыдили меня, – говорил он.

* * *

Во время рекогносцировок, в окрест ностях Ловица и под Плевною, генерал Скобелев страшно беспокоил турок. Находясь постоянно впере ди войск, он таким образом нередко служил мишенью для неприятельских выстрелов. Под Плевною у него в один день турки убили две лошади; когда последняя упала вместе с ним, все думали, что наконец и его поразила вражья пуля; но ничуть не бывало. Через несколько минут он опять появился впереди войск, не обращая ни малейшего внимания на свистевшие вокруг него пули и гранаты.

– Сколько сегодня, генерал, вы потеряли лошадей? – кто-то спросил у Скобелева.

– Всего только две, – отвечал храбрый воин. – Не знаю, право, за что турки так беспощадно преследуют моих лошадей: кажется, они им ничего худого не сделали…

* * *

Зная хорошо натуру русского человека, Скобелев понимал, что усталому солдату, после боя, горячая пища будет лучшею наградою за понесенные труды и лишения. И вот, за своими полками он постоянно возил ротные котлы. «Нельзя прочий обоз брать, но чтобы котлы были взяты».

Под Ловчей, в русско-турецкую войну, при штурме турецких позиций, когда утомленные солдаты остановились, говоря ему:

– Моченьки нету от усталости, ваше превосходительство!

Скобелев кричал им:

– Благодетели! Каша будет; вечером кашей накормлю. Возьмите еще и эту турецкую батарею!

И солдаты, смеясь от души, напрягали последние силы и брали неприятельское укрепление.

М.М. Сперанский (1772–1839)

[18]

Когда Михаил Михайлович был в Перми, в качестве опального, случилось, что в Светлое Христово Воскресенье ни один из тамошних священников не посетил его со святым крестом.