Занятие не для дилетантов - [18]

— Мисс Дэвис, мисс Дэвис, — повторил мистер Сэм, касаясь рукой высокого лба в попытке расшевелить память. — Минуточку, мисс Дэвис, мисс Дэвис.

— Да.

— Да, мисс Дэвис. Очень симпатичная блондинка.

— Нет, — сказал Карелла. Он покачал головой. — Брюнетка. Вы думаете о ком-то другом.

— Нет, как раз нет, — возразил мистер Сэм. Он постучал указательным пальцем по виску, снова будя память. — Я все вспомнил. Клаудия Дэвис. Блондинка.

— Брюнетка, — настаивал Карелла, не спуская глаз с мистера Сэма.

— Это когда ушла. А когда пришла, была блондинка.

— Что?! — воскликнул Хоуз.

— Она была блондинкой, симпатичной, естественной блондинкой. Это встречается довольно редко. Естественные блондинки то есть. Не понимаю, зачем она решила перекраситься.

— Вы перекрасили ей волосы? — спросил Хоуз.

— Совершенно верно.

— А она не сказала, почему хочет стать брюнеткой?

— Нет, сэр. Я еще пытался ее отговорить. У вас, говорю, такие прекрасные волосы, с ними можно просто чудеса творить. Вы натуральная блондинка, дорогая моя, сюда каждый день приходят десятки серых мышек и умоляют сделать из них блондинок. Нет. Ничего не желала слушать. Ну, я взял и перекрасил ее. Сделал из нее брюнетку.

Видно было, что само воспоминание о таком надругательстве над природой ему неприятно. Он взглянул на детективов так, будто в упрямстве Клаудии Дэвис были виноваты они.

— А что вы еще с ней сделали, мистер Сэм? — спросил Карелла.

— Покрасил, постриг, укладку сделал. Кажется, кто-то из наших девушек сделал ей массаж лица и маникюр.

— Что значит «подстриг»? Когда она пришла к вам, у нее были длинные волосы?

— Да, прекрасные длинные светлые волосы. Она попросила их постричь. Я и постриг. — Мистер Сэм покачал головой. — Вспоминать не хочется. Выглядела она ужасно. Обычно я о своей работе так не говорю, но она, выходя отсюда, выглядела ужасно. Вы бы в жизни не узнали в ней роскошную блондинку, которая вошла сюда три часа назад.

— Спасибо, мистер Сэм. Извините, что отняли у вас время.

На улице Хоуз сказал:

— Ты еще раньше об этом догадался, мистер Стив?

— Я это подозревал, мистер Коттон. Надо ехать в участок.

Они вцепились в это дело, будто шайка озверевших рекламных агентов. Но опять-таки, от какой печки плясать? Сидя в кабинете лейтенанта Бернса, они пытались определить, куда летят перелетные птицы, и когда свистнет рак на горе. Они бросили спасательный круг на авось, вдруг кто-нибудь его подхватит. Другими словами, они развернули флаг, а сами смотрели, отдаст ему кто-нибудь честь или нет.

В кабинете лейтенанта было четыре окна — все-таки в их участке он был старший по званию. Кабинет у него был вполне пристойный. Здесь стоял электрический вентилятор, большой широкий стол. Была перекрестная вентиляция. В общем, сиди в таком кабинете и радуйся. Для встреч на высшем уровне кабинетишко был довольно жалкий, но в масштабах их полицейского участка… Со временем привыкаешь и к облупившейся краске, и к отсыревшим стенам, и к плохому освещению, и к запаху мочи из туалета дальше по коридору. Питер Бернс работал не в частной фирме. Он работал в городской полиции. Улавливаете разницу?

— Я только что позвонил Айрин Миллер, — говорит Карелла. — Попросил ее описать Клаудию Дэвис, и она все мне повторила. Короткие темные волосы, тихая, простая. Тогда я попросил описать Джози Томпсон. — Карелла мрачно кивнул сам себе. — Догадываетесь?

— Хорошенькая, — предположил Хоуз. — Хорошенькая длинноволосая блондинка.

— Точно. Ведь миссис Миллер с самого начала нам все это по полочкам разложила! В рапорте все есть. Сказала: они были как черное и белое в смысле внешности и характера. Ну, конечно, черное и белое. Брюнетка и блондинка, черт ее дери.

— Тогда понятно, откуда желтый цвет, — вставил Хоуз.

— Какой желтый цвет?

— Помнишь, Кортни сказал, что над поверхностью воды мелькнуло что-то желтое. Так вот, Стив, речь шла не об одежде. Речь шла о ее волосах.

— Это сразу многое объясняет, — сказал Карелла. — Например, становится ясно, почему Клаудия Дэвис, собираясь в Европу, покупала ночные рубашки и купальники. Ясно, почему похоронщик на озере называл Клаудию Дэвис хорошенькой. Почему в рапорте о результатах вскрытия сказано, что ей было тридцать лет, а знавшие ее говорили, что она была гораздо моложе.

— То есть утонула не Джози, так? — спросил Майер. — Утонула, по-твоему, Клаудия?

— Да, черт возьми, по-моему, утонула как раз Клаудия.

— А потом, по-твоему, Джози постриглась, перекрасила волосы, взяла имя двоюродной сестры, чтобы жить под этим именем до отъезда из страны? — спросил Майер.

— Но зачем? — вмешался Бернс. Это был коренастый человек с крепкой, похожей на пулю головой и крепким тренированным телом. Он не любил расходовать впустую слова или время.

— Потому что денежный фонд был открыт на имя Клаудии. Потому что у Джози за душой не было ни гроша.

— Она могла бы получить страховку двоюродной сестры, — предложил Майер.

— Конечно, но дальше-то что? Ведь в случае смерти Клаудии все деньги, лежащие в фонде, передаются В Лос-Анджелесский университет. Как тебе это нравится? И что, как ты считаешь, по этому поводу думала Джози? Нет, я не собираюсь вешать на нее убийство. Видимо, она просто воспользовалась ситуацией. Клаудия была в лодке одна. Когда она упала в воду, Джози действительно кинулась ее спасать, тут сомнений нет. Но не успела, и Клаудия утонула. Хорошо. Джози рвет на себе волосы, теряет дар речи, рыдает, кричит, бьется в истерике, этого мы насмотрелись предостаточно. Но вот наступает рассвет. И тут Джози задумывается. От города они далеко, никто их там не знает.