Заново, с новыми силами - [32]

  - Всё нормально? - Виктор отвел несправедливо обиженного Злого себе в кабинет, достал из сейфа бутылку виски, и налил ему стопку - для успокоения нервов.

  - Ага. - коротко кивнул Злой, которого била крупная дрожь.

  - Да чего с тобой такое? Успокаивайся давай. Подумаешь, переусердствовали ребята... Ничего они тебе б не сделали...

  Злой нервно рассмеялся.

  - Мне... Ага.

  - Не понял...

  - Вить, вот ты всерьез думаешь, что эти придурки твои мне что-нибудь бы сделали? Да их джипы из жести сделаны! И сами они вояки так себе. Мне не пришлось бы даже стрелять, понимаешь? Разогнался бы, и пошел в лобовую, как Гастелло... Не боюсь я! Меня трясет от того, что я их чуть было в блин не раскатал по всему городу...

  Виктор слушал Злого, и, было видно, с первого взгляда, верил.

  - Ладно, давай допивай и езжай домой. Ничего тебе не будет, даю честное слово. Просто накладка вышла...

  С тех пор патрули Злого не останавливали, но осадочек всё равно остался. А в середине августа наконец, произошло то, чего Злой так долго ждал - Христос принял решение атаковать Сафоново.

  13.

  К штурму готовились загодя и всерьез. О мирном соглашении речи даже не заходило - Христос жаждал крови и мести за атаку на блокпост и собственный страх. Почему-то он был уверен в том, что нападали именно Сафоновские, а не какие-нибудь бандиты-гастролёры.

  - Мы вышвырнем американцев с родной земли. - говорил он, сверкая глазами, - Это наш священный долг.

  Злого припахали к штабной работе в качестве снабженца. Обязанности не напрягали, и эта должность оставляла кучу свободного времени, которое он проводил вместе с Христом, Виктором и Умником, что в совокупности и составили вяземский генеральный штаб. Умник курировал разработку всей операции, добры молодцы Виктора день и ночь сновали вокруг Сафонова, проводя рекогносцировку, а Христос осуществлял постановку задач и общий контроль за исполнением. Они все успели тысячу раз переругаться, прежде чем договорились, и сошлись на самом простом и древнем плане: атаковать Сафоновскую баррикаду в лоб, отправив в то же время диверсионную группу. Та должна была пробраться в город окольными путями, по лесам и болотам, с целью обойти вражеские посты, выяснить, кто управляет городом, где находится штаб, ну и, разумеется, навести в городе шороху для того, чтобы оттянуть на себя силы противника и заставить его воевать на два фронта.

  В ночь перед штурмом Злому не спалось - волнение не давало сомкнуть глаз. Он специально лег пораньше для того, чтобы утром быть свежим, но эта его хитрость пошла коту под хвост. Он ворочался, слушал, как тикают в темноте его часы, лежащие на тумбочке рядом с кроватью, и думал. Глаза сами собой раскрывались, и сомкнуть их не было никакой возможности - будто кто-то сидел на макушке и специально натягивал веки. В конце концов Злому надоело вертеться, и он, ворча и ругаясь, встал с постели, натянул штаны, и вышел на крыльцо.

  Ночной воздух приятно холодил кожу - на смену жаре пришло небольшое похолодание, накрапывал мелкий дождик. Небо было затянуто тучами. На разгоряченное тело тут же слетелись полчища комаров, и принялись увлеченно его грызть, поэтому пришлось сходить в дом еще и за курткой. Злой прошел по бетонной дорожке мимо своих же окон, распахнул скрипнувшую калитку, вышел на дорогу, встал посередине, подняв лицо к небу, и закрыл глаза. Он чувствовал себя одним в целом мире. Вокруг него царила кромешная тьма, в которой невозможно было ни черта не разобрать - даже очертания дома терялись. Ни единого огня не было ни в небе, ни на земле - окна окружающих домов были мертвы.

  Лицо приятно щекотали мелкие капельки дождя.

  Темнота.

  Тишина.

  Пустота.

  Мира вокруг как бы и не существовало. Лишь шорох высокой травы, которую ласково гладил ветер, да лай собак где-то вдалеке.

  Никогда прежде Злой не чувствовал такого одиночества. Даже когда пробирался через враждебную Москву, или ехал по трассе, заполненной разбитыми машинами с трупами внутри. Сейчас он был один на один с целой Вселенной. Он открыл глаза и смотрел в её огромное равнодушное лицо, испытывая ни с чем несравнимый трепет. Однако, вопреки ожиданиям, бездна не посмотрела на Злого в ответ, ей не было до человечества совершенно никакого дела.

  "Нет там никого..." - отчетливо осознал Злой, - "Ни отца, ни сына, ни святого духа".

   Только черная пустая бесконечность с равнодушными звездами. Никому мы, кроме самих себя не нужны, а если и были нужны, то, вероятно, окончательно профукали свой кредит доверия.

  Злой топтался на месте, глядя вверх, на тучи. Оттуда на него падали капельки дождя - чистейшие капли, без каких-либо ненужных и вредных примесей.

  Злой дышал необыкновенно чистым воздухом, в котором уже давно не было ни копоти от заводов, ни выхлопов сотен тысяч машин, ни пыли от широких автострад, протянувшихся с одного края континента на другой.

  Новый мир, одичавший и чистый. Отмывшийся от грязи, которую оставило на его лице человечество. Мир, который, как оказалось, прекрасно мог обойтись без людей, которые снова, как в беспредельно далекие времена, стали бояться выходить за пределы, очерченные кругом света от костра. Подул ветер, грозно зашелестел кронами деревьев. Находиться в темноте стало неуютно и боязно. Древний иррациональный страх гнал обратно - в теплую и уютную пещеру, под защиту прочных каменных стен, и Злой поддался ему. Едва ли не на ощупь добрался до дверей, и, войдя внутрь, испытал ни с чем несравнимое чувство уюта и облегчения при виде малюсенького робкого огня обыкновенной восковой свечи.