Заново рожденная. Дневники и записные книжки, 1947-1963 - [69]

Пытайся думать о разлуке [с Ирэн] как о таком напряжении. Так чтобы я могла получать и посылать – сигналы… Чтобы отсекать альтернативы: «Отчаяние – меня отвергли» или «В пизду ее».

В современном обществе каждый должен выбирать то, что его «кормит» \слова «заниматься тем» вычеркнуты] — тело должно обеднять разум + наоборот. Если только человеку с самого начала не сопутствовали везение или ум – но это не мой случай. На что израсходовать свои жизненные силы? На книги или на секс, на честолюбие или любовь, тревогу или чувственность? Совмещать невозможно. Даже и не следует думать о внешнем случае, который позволит мне под конец все вернуть.

Нечто пошлое, отвратительное, малодушное, проникнутое ненавистью к жизни, снобистское в чувствованиях Генри Джеймса + Пруста. Блеск денег, грязь секса.

Можно быть либо внешним (Гомер, Толстой), либо внутренним (Кафка) писателем. Мир или безумие. Гомер + Толстой предпочитают фигуративизм – они изображают мир с величественным милосердием, воздерживаясь от суждений. Или же необходимо откупорить свое безумие. Первое – гораздо выше. Я могу быть писателем только второго рода.

20/9/1962

Разум – это шлюха.

Для меня чтение – это тайный запас, накопление, задел на будущее, латание дыр в настоящем. Секс и еда – это занятия совершенно иного рода, удовольствия сами по себе, служащие настоящему, а не прошлому или будущему. Я ничего от них не жду, даже памяти.

Память – это тест. То, что человек хочет запомнить, – во время совершения действия или переживания – извращено.

Сочинительство – это другое дело, оно свободно от подобных ограничений. Оно испускает. Выплачивает долг памяти.

Эротические фантазии о потере автономности:

рабыня

врачебный осмотр

шлюха

изнасилование

[Без даты, осень 1962 г.]

…Терзаема призраками нерожденных младенцев, чьи зачатки с надеждой развивались в ее утробе, месяц за месяцем, только для того, чтобы остаться пятнами на гигиенических салфетках + быть бесцеремонно спущены в туалет.

[Без даты, осень 1962 г.]

Книги

Ориген, «Против Цельса»

Причард, «Древние ближневосточные тексты»

Морган, «Путь индуиста»

Хейзинга, «Осень средневековья»

Нортроп Фрай, «Анатомия критицизма»

Корнфорд, «Неписаная философия»

Джейн Харрисон, «Фемида»

Джордж Томсон, «Исследования древнегреческого общества» (Западная 13-я улица, коммунистический книжный [здесь, предположительно, куплена книга])

Ж. Ле Бра, «Этюды по [религиозной] социологии» (Париж: ПЮФ)

Мюррей, «Политические последствия реформации»

Гиббон, «История упадка и падения [Римской империи]»

Тиллих, «Толкование] истории»

16/10/1962

[Отдельный лист, найденный среди бумаг СС]

Сентиментальность. Инерция эмоций. Они не легкие, не плавучие. Я сентиментальна. Я цепляюсь за свои эмоциональные состояния. Или это они цепляются за меня?

Хотела бы я думать, что И. просто принимает меня как данность. Невероятный отказ от интимности в ее письмах, редкие штрихи снисходительной нежности.

Ни одного «я скучаю по тебе», ни слова изнутри.

Однако я не могу объяснить это ничем, кроме как полным распадом, безболезненным таянием всякого чувства ко мне. Все черты подведены. Tiemmi, tiemmi[41] [Данте, «Чистилище», Песнь XXXI].

Мне казалось, что ключом владеет И., и только она. Что вся моя сексуальность привязана к ней. Теперь я знаю, что, в техническом смысле, это не так. Тем не менее я не верю в реальность кого-либо еще.

Я не верю, что она вернется ко мне. Уходящие никогда не возвращаются.

– Как же я лгу в своих письмах к ней! Мне хочется, чтобы она верила в то, что я безмятежна и исполнена надежды, – мое последнее колдовство в надежде вернуть ее.

1963

26/3/1963

Возлюби истину больше, чем стремление к благу.

Вопроси: высвечивает ли этот человек во мне нечто благое? Но не вопрошай: красив ли этот человек, добр ли он, ценен ли?

[Нижеследующие записи датированы апрелем 1963 г., сделаны в Пуэрто-Ри-ко и состоят из десяти вырванных из блокнота и скрепленных друг с другом листов]

Взгляд – это оружие. Я боюсь (стыжусь?) использовать свое оружие.

«Женщинам-романистам не хватает исполнительской мощи» (сказал накануне вечером [профессор английской словесности Колумбийского университета] Стивен Маркус) – у них иное отношение к собственному «эго». Торжество эмоциональности.

Ненавижу быть одной, потому что в одиночестве я чувствую себя десятилетним ребенком. (Робкой, неуверенной в себе, неловкой, охваченной сомнениями о позволительности того или иного действия.) Когда я в обществе другого человека, я заимствую у этого другого статус взрослого + самоуверенность.

Здесь, в гостинице, нынче утром: – как мне справиться по телефону, который час; разрешается ли брать полотенца из ванной на пляж; можно ли обналичить собственный банковский чек и т. д.

Два сновидения вчера ночью:

– мужчина (мой муж – безумец?) пытается убить себя – отворяет трубы – заливает дом водой (бетонные блоки) – я бегу с ребенком на пригорок, хочу спастись – он следует за нами, обманывает меня, уводит ребенка вниз, где они оба погибают.

– студент изобличает меня (относительно [пропущено] и т. д.)

в классе. (Г-н Молл Уолл?) Не могу понять, почему он так меня ненавидит. Ни один человек в классе не встал на мою сторону. Все начинается, когда он играет на гармонике (очень красиво) – я начинаю говорить, приказываю ему остановиться, но он не слушает. Я сержусь + иду к нему + забираю гармонику. Возвращаюсь на свое место. Он вытаскивает еще одну гармонику. Я говорю, что поставлю ему двойку. Затем начинает говорить он.