Заносы - [41]
Наверное, будут агитировать вступать в их контору, подумал я. Как-никак кандидат в члены Партии, отслужил в армии, пью умеренно, матом стараюсь не ругаться. Как, интересно, у них с квартирами? Зарплата, думаю, больше, чем на заводе. По крайней мере, не меньше. Вступать или не вступать? Попрошу время на раздумье, решил, и с женой посоветоваться.
Но они, вместо того чтобы предложить непыльную работу, хорошую зарплату и перспективу на получение жилья и прописки, вдруг говорят:
– Борис Сергеевич, объясните, пожалуйста, как вас понимать! Мы, признаться, просто в недоумении. То вы критикуете КПСС и государственный строй, говорите, что многопартийная система гораздо более эффективна, а то подаете заявление о приеме в Партию! Странно, согласитесь.
Ничего себе, думаю! И кто же это мог на меня настучать?!
– Когда это я и кому говорил?! – делаю удивленный вид.
– А вот, пожалуйста! – и выкладывают из папочки какие-то записочки от руки.
Смотрю я эти записки, а там мои бывшие сослуживцы все обо мне! Но немного. По полстранички каждый – можно отбрехаться.
– Да это же когда?! Еще в армии! Молодой был, глупый!
– Помилуйте, всего три года назад! Вам тогда уже двадцать четыре года было!
– Да я, – говорю, – и в двадцать пять такой был дурак, извините! Жизни не знал. Попал под влияние западной радиопропаганды. Замполит – пьяница, никаких занятий не проводил. А люди интересовались, что в мире происходит, вот я и рассказывал! Только и всего!
– А на это что вы скажете?
И достают какую-то рукопись, красиво подшитую, машинописный текст через два интервала – все как положено. Начинаю читать – про меня! Целая книга про меня!! Повесть! Да какой я хитрый, коварный и глубоко законспирированный враг народа! Как изобретательно и умно вел антисоветскую пропаганду! И как намеревался свергнуть нашу родную советскую власть! Ну, думаю, влип!
Дочитать мне эту повесть не дали.
– Ну, так как, Борис Сергеевич?! Как все это совместить?
Сердце стучит, по всему телу холодный пот – обложили! Что делать? Как выпутываться? Посадят ведь!
– Не такой уж я умный и хитрый, как здесь написано! – говорю. – Со страниц этой повести предстает какой-то совершенно другой, незнакомый и совершенно чуждый мне человек! Это все чушь и неправда.
– Но вы же не будете отрицать, что хорошо знали и многократно встречались с Александром Смирновым?
– Конечно, нет. Мы служили в одном батальоне. И встречались неоднократно. Но я вовсе не могу сказать, что хорошо его знаю. Знаю только, что он с Сахалина. Помню, хорошо пел под гитару песню «Саласпилс» – как фашисты детей мучили. Жалобно так, душевно: «Захлебнулся детский крик и растаял, словно эхо…» Дальше не помню. Очень хорошо у него эта песня получалась, естественно. И сам такой худенький, бледный. Ума не приложу, почему его так занесло и зачем эта вся неправда?! Может, он заболел после армии. У нас там очень тяжелые условия были – организм и не выдержал.
– Он здоров и ясно пишет, как изощренно вы вели пропаганду. Начинали с Ван Гога и потом умело выводили нить разговора к политике!
– Ван Гог ни при чем! Я просто делился с ребятами впечатлениями о прочитанной книге. Он мой любимый художник и коммунистическую партию никогда не критиковал! Просто очень хорошая книга о нем была!
– И где вы ее взяли?
– Дал почитать командир роты капитан Хайкин.
– А с ним вы о чем говорили?
– О том, что Ван Гог замечательный художник, намного опередивший свое время, которому было невыносимо в мире капитала. Он сочувствовал рабочему классу и помогал шахтерам.
– Гм, – светлый недоверчиво впился в меня острым взглядом.
– А почему вы решили вступать в Партию? – смуглый спрашивает.
Вот, блин, не скажешь ведь, что Селиванов достал и, может, с квартирой Партия поможет, но у меня есть и другое не менее правдивое объяснение.
– Рабочие-коммунисты – более сознательный народ, чем беспартийные. У них отношение к жизни и работе намного серьезней. Мне это подходит. Я хочу быть вместе с такими людьми.
Тут белобрысый как вскочит, как закричит:
– Смотри! Я не таких давил! Неделю назад взяли одного гаденыша! Листовки расклеивал! Три месяца выслеживали. Взяли, как миленького!
Напугал он меня сильно. Сижу, не знаю, что дальше будет. А смуглый вдруг говорит:
– Николай Иванович, а может, все-таки дадим ему шанс, а там посмотрим?
– Я ему не верю! – жестко сказал белобрысый. – И не хочу брать на себя такую ответственность.
– Борис Сергеевич, – вежливо говорит смуглый, – а как вы вообще собираетесь дальше жить? Каково ваше нынешнее отношение к Партии и Правительству? Вы-то сами внутренне определились? Или преследуете какие-то неизвестные нам цели, вступая в КПСС?
– Никаких целей! – твердо отвечаю. – Я уже взрослый человек, и годы требуют серьезного отношения к жизни. Юношеские заморочки уже позади. У меня на первом месте работа, семья, квартира. Нормальные конкретные человеческие цели. Я созидатель – создаю материальную базу.
Смуглый демонстративно посмотрел на белобрысого. Тот хмуро буркнул:
– Не знаю! Если вы ему верите… Я сомневаюсь.
Смуглый испытующе посмотрел на меня.
Ага, думаю, один следователь злой, другой добрый. Все правильно! Вопрос решается в эту минуту. Надо их как-то убедить. Ударил себя кулаком в грудь.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.