Заносы - [10]
Замполит пригласил нас, «сознательных», к себе на беседу. Посидели, поговорили о том, как сделать жизнь лучше, веселей – не вообще, конечно, а в отдельно взятом батальоне, – прикинули трудности, которые придется для этого преодолеть, и мирно разошлись, довольные друг другом. Перед уходом я ему признался, что попал на Чукотку по ошибке, так как для службы на севере не пригоден – в детстве обморозился. Замполит вздохнул: «Да все мы тут слегка примороженные! А что делать! Долг Родине надо отдавать? Надо! Вот и служим».
Тогда я решил по-другому. Написал рапорт командиру батальона и, как смог, объяснил, что я не пригоден к военной службе на таком далеком севере по причине обморожения. Но главное – Родина на мое обучение затратила больше средств, чем на прочих. Поэтому у меня и долг перед ней больше. И если я буду целыми днями то по плацу, то по пересеченной местности, – не успею рассчитаться. А я не люблю в должниках ходить, а то мало ли что. Долг отдал – и гуляй Вася! Нельзя ли как-нибудь поставить на службу мое образование, пусть и не очень высокое, но и заметно не среднее, чтоб от меня больше пользы было! Владею (правда, с двумя словарями) английским, немецким, знаю несколько слов по-французски, по-итальянски, по-китайски и один, но очень важный иероглиф по-японски. Торжественно обещаю отдать все силы и способности на службе Родине где-нибудь на южном берегу южной части пусть уж, если так получилось, Дальневосточного военного округа.
Через пару недель сообщили, что моя просьба удовлетворена и мне надлежит быть в полной готовности и с вещами у штаба после обеда. Двое нас таких оказалось полиглотов. Второй, Игорь, написал, что владеет английским и французским. Собрали мы вещи и пошли на обед.
– Далеко отправляют? – поинтересовался дед-сержант, заведовавший столовой.
– Батальон осназ! – гордо сказали мы.
– В Озера что ли?
– Да-а! – удивились мы, откуда начальник столовой знает военные секреты.
– Влипли вы, ребята! – сочувственно сказал сержант. Вздохнул и пошел к раздаче. Вернулся с полной миской мяса. – Ешьте лучше! И мяса побольше! Там холодно. И вообще место гиблое. У нас хоть цивилизация, а там вообще ничего!
Проводил он нас, как покойников. Сели мы в вездеход и поехали. Думали, в аэропорт – нет, совсем в другую сторону. Едем-едем, и с каждым километром все жутче становится. Бухта Провидения уже раем представляется. Там, на ее берегах уже и снег кое-где сошел, и живности всякой, хоть и странной, полно, а здесь вдоль дороги снежные стены двухметровой высоты громоздятся. Вездеход идет, как в тоннеле. Впереди евражка бежит, свернуть, бедная, никуда не может. А вездеход все выше и выше ползет. Въехали на перевал. Снега меньше стало. Кое-где голые скалы проглядывают, камни. Бескрайняя горная тундра. То тут, то там какие-то кости, выбеленные непогодами, оленьи рога из-под снега торчат. Вдали таинственно и недобро темнеют кратеры давно остывших вулканов. Мертвое царство. Ни деревца, ни кустика, ни зверушечки! Евражка – и та стремглав к берегам бухты ускакала, только хвост рыжий мелькнул. Лунный пейзаж. И только огромный черный океан за дальними сопками вздыхает могуче и недобро. Вездеход остановился на перевале, и сопровождавший нас лейтенант сказал громко и не без пафоса:
– Здесь кончается Родина! А там, – показал в сторону океана, – начинается противник! Мы на передовой международного фронта двух систем!
Фантастика какая-то! Словно вынесло нас с Игорем напрочь из реальности в какое-то доисторическое прошлое Богом забытой во времени и пространстве планеты.
Второй раз меня армия жестоко обманула!
С горящим факелом
Главное здание музея пребывало во тьме и молчании. Жаркие искры, летевшие по всей России от некогда бушевавшего творческого вулкана, медленно остывали, надежно собранные и охраняемые от неправильного понимания и ложной интерпретации. Великий русский писатель и общественный деятель, неуемный буян и супротивник всему официально-общепринятому Лев Николаевич Толстой, казалось, навечно импринтирован(?) в наше сознание как русский гений, недопонимавший классовой сути развития общества.
Как можно не понимать таких простых вещей?!
Во дворе какие-то люди деловито и неуклюже топтались вокруг сложенного в кучу деревянного хлама, пытаясь развести свой костер. Весело ругались и зубоскалили.
Как бы музей не подожгли, подумалось, за сто метров видно, что пьяные!
Нажав кнопку звонка, подождал. Кто там у него сегодня? На окованной металлом двери засветился глазок. Лязгнул запор.
– Меня тут проверяют время от времени, – пояснил Юра, пропуская меня внутрь.
– Там какая-то пьянь костер разводит, – предупредил его на всякий случай.
– Это пожарники, – успокоил. – Все нормально.
В подвале у него дым коромыслом. Но, как известно, Лев Николаевич тоже буянил в юности. Да и потом тихим нравом не отличался, хоть и перешел на рисовые котлетки. Так что преемственность сохраняется.
– Боря, гегемон, – представил меня Юра и достал из-под лавки здоровенную квадратную бутылку без опознавательных знаков. – Спирт, – предупредил, – неразбавленный. – Налил в мензурку грамм пятьдесят, объясняя, как врач больному, что это нужно выпить сразу. – Штрафная. Иначе с тобой разговаривать никто не будет.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.