Занимательное литературоведение - [30]

Справедливо умозаключив, что местный уроженец есаул Кайгородов местность знает лучше и надежно перекрыть границу от него таким невеликим отрядом не удастся, Карл Карлович решил найти своего противника по ту сторону границы и там уничтожить. Тем более, к нему сразу подошел на помощь отряд Хас-батора или, в другом написании, Хас-баатара, "красного ламы". Тоже, знаете, такой персонаж, что о нем об одном можно было бы рассказывать пару десятков вечеров, как про Манаса, Сигурда или Кон-Тики. Действительно – лама. Да не какой нибудь завалящий, а видный перерожденец, в нем жила душа самого Амурсаны, великого мятежника, воевавшего во главе Джунгарского ханства против пекинского богды-хана в середине XVIII века. По-видимому самостоятельно, он додумался до идеи, что все зло – от частной собственности на средства производства: верблюдов, лошадей, женщин и прочее. И вот, вдохновленный этими утопически-коммунистическими идеями, он начал воевать за светлое будущее. И в ходе этой войны оказался союзником уже вполне продвинутых марксистов, присланных в его страну из РСФСР в порядке выполнения интернационального долга. Типа получалось встречи… ну… не знаю… может быть – Томаса Мюнцера или Фомы Кампанеллы со Штирлицем? Или Сергея Мироновича Кирова с Маздаком.

Воевал Хас-батор под красным знаменем с черной свастикой. Однако это не дает возможности зачислить его в приверженцы НСДАП или хоть отечественной НБП. В то время буддистская "суувастик" еще не приобрела того сакрального значения, как попозже, когда мы, скажем, играя в войну во дворе у нас в Соцгороде, слово это вслух, на всякий случай, не произносили, заменяя табуированный термин словами "фашистский знак". Несколько более шокирующим, на мой вкус, является то, что лама, кажется, использовал иногда для подкраски выцветающего флага свежую кровь пленных белогвардейцев. С другой стороны, у героического нашего любимца Эрнесто "Че" Гевары был же в послужном списке эпизод обучения стратегии и тактике революционной войны конголезских партизан, которые находились и находятся под очень серьезными подозрениями насчет каннибализма.

* * *

Вот этот отряд и примерно вдвое больший по численности, но хуже вооруженный отряд Кайгородова, время от времени устраивая друг другу засады, сталкиваясь в схватках и снова расходясь, двигались в в юго-восточном направлении в сторону Кобдо. На 19 сентября Байкалов занимал буддийский дацан Сарыл-Гун у озера Толбо-нур, а кайгородовцы его держали в осаде. Вот туда и вышел после двухнедельного марша через перевалы отряд Бакича, потерявший по пути около 200 человек, умерших от голода и холода в горах.

Байкалов, в принципе, знал о существовании Бакича и готовившейся операции Собенникова еще до своего выхода в Монголию, мог его ожидать. Но именно вместе с преследующими генерала красными кавалеристами. А они, как мы с вами уже знаем, вернулись в РСФСР, делать дырки в гимнастерках под ордена за успешный поход. А он, Карл Карлович Байкалов-Некундэ теперь остался один, не считая революционного ламы, против объединенных сил генерала Б. и есаула К..

Монголы по своему "степному телеграфу", знакомому нам с вами по творчеству двух знаменитых советских сатириков, получили кое-какие сведения о новопришедших белых. В мемуарах, которые Байкалов написал много лет спустя, после своего расконвоирования, но еще до реабилитации, это описано так: "У бакичан много женщин и детей, солдаты страшно оборваны, многие без ружей, у других, бородатых (ясно из "парадной дивизии") одни рогатки (пики), есть немного ружей на ножках и колесиках (пулеметы), а одно большое ружье на колесиках (орудие). Выясняем, что это "Макленка"".

* * *

Тут есть слова, на которых обязательно надо остановиться. "Много женщин и детей". Это после зимнего "Голодного похода" через карагандинские степи, года тяжелой голодной жизни в Эмильском лагере, жутких блужданий по джунгарской пустыне, нескольких переходов через заснеженные высокогорные перевалы. Что ж это было в начале их одиссеи? Не место, кажется, такие переходы для женщин и детей!

Некоторый свет в эту сторону бросают записки одного из участников этих скитаний Бориса Камского "Русские белогвардейцы в Китае", изданные в Москве после возвращения автора в Россию в 1923 году:

Нужно заметить, что в походе и первобытных условиях жизни в лагере женщины интеллигенции зачастую переносили лишения и осваивались с обстановкой лучше мужчин. Вообще, они меньше опускались и падали духом и даже в самых грозных условиях далеко не давали такого процента потерявших человеческий облик и оскотинившихся. Часто женщины проявляли безграничную энергию, находчивость, силу воли и даже выносливость, чем интеллигенты-мужчины, которые кисли, нюнили, ничего не умели делать, были жалки и беспомощны. В походе мне не раз приходилось видеть, как женщины уговаривали своих мужей, собравшихся умирать, встать и хоть немного ободриться. Встречались картины, когда на каком-нибудь невыносимом для лошади подъеме здоровый интеллигент-мужчина понуро болтался, сидя в телеге и не желая из нее вылезти, а женщина шла не менее чем по колено в снегу, погоняя или ведя под уздцы лошадей, нередко можно было наблюдать, как женщины подмазывали телеги, чинили упряжь, вьючили, седлали, запрягали и отпрягали лошадей, поили их, стреноживали, разыскивали топливо, готовили пищу, а мужчины в это время расхлябанно сидели и ждали, когда им дадут есть. Самым глупым, никудышным и шуточным, бедным, а иногда и просто поганым элементом на протяжении всего пути и жизни в Китае был образованный мужчина-горожанин.