Занимательное литературоведение - [12]
Большой крови тут, в общем, не лилось, но обморожения, голод, тиф! Мой дед, Александр Дмитриевич, член партии социалистов-революционеров с 1905 года, не простивший Ленину разгона Учредительного Собрания, а Колчаку разгона Комуча и убийства его членов, говорил об этом отступлении вот что:
Как-то мы с ним разговорились про гражданскую войну на востоке. Я такой идейный комсомолец с уклоном в матшколу и романтику Братска, но деду верил все же больше, чем радио. Я и говорю: "Деда, но ведь победили большевики-то". А он: "Я вот только не знаю: они ли победили – или само развалилось. Приходилось мне видеть, как красный эшелон на станцию приходил, пока еще оттуда белый не ушел, и обходились без сражений.
Ну, побежали. "Порвались струны моей гитары, а я беженка из-под Самары. Ах шарабан мой, американка!…" Большая часть армии отступала вдоль великой Сибирской магистрали, но южное крыло, Оренбургская армия войскового атамана Дутова, была отрезана красными и начала уходить не к Байкалу, а от Орска и Актюбинска к Балхашу, на юго-восток. Самым страшным в этом отступлении был переход через Тургайскую степь, может быть, лучше бы сказать – полупустыню. Я бывал в тех местах, севернее Челкара, летом 1965-го в стройотряде на газопроводе Бухара-Урал, места и тогда были довольно безлюдные и суровые.
А осенью 1919-го и вовсе пусто. Кочевые казахи все поразбежались, справедливо опасаясь и красных, и белых. Источников воды очень мало – а людей, которые их знают, совсем нет. Хлеба нет ни для кого. Раздали личному составу мясо – сырую баранину, а варить в голой степи не на чем. Ни стебелька. В результате у всего войска понос. Падают лошади и люди кормятся падалью. Пришли холода, укрыться нечем и даже шинелей нет – начали-то отступать от Орска в августе. Скажем коротко, что в историю Гражданской войны этот поход дутовцев вошел как "Голодный". Как положено, к голоду добавился его обычный спутник – тиф. Наконец, к Новому 1920-му году те, кто остался от Оренбургской армии – три десятка тысяч раненых, больных и гражданских беженцев плюс три-четыре тысячи сохранивших боеспособность бойцов – оторвались, наконец, от преследователей и пришли в Сергиополь – большую по тамошним меркам станицу всего в двухстах верстах от китайской границы. Они прошли за эти четыре месяца, частью с боями, две с половиной тысячи верст через будущие советские Актюбинскую область и весь Целинный край.
В Сергиополе дутовцы встретились с анненковцами. Да-а, непростая задача – сказать об атамане Анненкове.
In generally – это партизан.
Советская пропаганда после Гражданской, а еще больше в ходе Великой Отечественной войн сильно сместила значение этого обрусевшего французского слова. Партизан, это значит – могучий бородатый мужик с ППШ на груди родом со станций "Измайловский Парк" или "Белорусская-Кольцевая". Народный мститель из крестьян. Лесное продолжения городского подполья на оккупированной территории. Между тем, как по исходно-французскому смыслу этого термина, так и по его русскому значению во время Первой Отечественной 1812-го и Первой Мировой 1914-18-го, тут несколько другое. Понаторевший в русскоязычности Владимир Даль определяет это так:
Партизан м. франц. приверженец партии, сторонник, соучастник: || воен. начальник легкого, летучего отряда, вредящего внезапными покушеньями с тылу, с боков.
Чуть поотдаль он ставит знаки равенства между "приватиром", "капером" и "морским партизаном".
То есть, в первом значении – сторонник некоторой партии, аналогия арабскому слову "шиит". В ныне забытом и, может быть, напрасно, романе "Что делать" Чернышевский многократно подтрунивает над "партизанами разных благородных идей". Тут смысл именно этот.
Во втором, конкретно военном, значении получаются Денис Давыдов, Ал. Фигнер, полковник Сеславин, поручик Ржевский. Я бы еще назвал известных по Бирманской кампании британского командира "Чингитов" Уингейта и его американского соперника, начальника "Бродяжников" Меррила. Шире так можно было называть и любого из бойцов упомянутых партизанских командиров. Как видите – все это профессиональные военные, просто их специализация – "фронт за линией фронта". Тогда – не назвать ли нам попросту спецназ спецназом? Или рейнджерами.
Народные мстители Великой Отечественной войны 1941-45 по факту тоже были в большой мере бойцами регулярной армии. Но, конечно, были и другие. Явно же не из-за линии фронта пришли еврейские партизанские отряды Виттенберга и Ковнера в Литву. Беглецы из гетто, мстящие немцам за геноцид. В некоторых случаях партизанские лесные базы были просто убежищем для тех, кому опасно на глазах у оккупантов и полицаев. В сильно недооцененном романе Вал. Катаева "Катакомбы" как раз и показаны два разных одесских партизанских отряда.
Оставленный на оседание при уходе Красной армии отряд партсекретаря Г. Черноиваненко: женщины, дети, туберкулезный ветеран баррикад Пятого года Синичкин-Железный плюс пара сравнительно боеспособных штыков. Сидят в катакомбах, не видя белого света, доедают оставленные из госрезерва консервы и выращенный при свете керосиновой лампы зеленый лук, принимают по коротким волнам сообщения Совинформбюро, переписывают их от руки и, выходя ночью из-под земли, разбрасывают листовки поблизости от выхода, что, судя по роману, очень раздражает немецко-румынских захватчиков, но вряд ли причиняет им большой урон.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Стивен Меллер, известный американский археолог-исследователь, много лет посвятивший изучению археологических памятников и истории Египта, предлагает новый, революционный взгляд на одну из древнейших в мире культур. Книга создана на основе эксклюзивных материалов, полученных автором во время экспедиций в Египет, а также новейших расшифровок древних текстов.© S. Mehler, 2004.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.