Занимательная зоология - [2]

Точные наблюдения свидетельствуют о том, что мелкие зверьки находят нужную им дорогу неслучайно. Одна старушка пожаловалась однажды зоологу на то, что ее одолели мыши: у себя в амбаре за короткое время она поймала их 43 штуки, но, не желая убивать, относила от дома и выпускала. Зоолог заинтересовался этим фактом, поймал зверьков в амбаре, отметил их и установил, что старушка имела дело только с четырьмя мышами, которые неизменно и очень быстра возвращались обратно. С двумя из этих мышей опыты были продолжены. Шестнадцать раз относили зверьков в закрытых сосудах на расстояние до 787 метров от поселка — и всякий раз они возвращались на старое место, через срок от 5–6 часов до нескольких суток.

Интересны также наблюдения советских зоологов Б. К. Фенюка и М. В. Шейкиной, которые, выловив в скирдах 149 серых полевок, окольцевали их (подробнее о технике кольцевания см. стр. 54) и выпустили на выгон, находившийся в 2,5 километрах от скирд. Через некоторое время часть окольцованных полевок снова была выловлена именно в тех скирдах, где они находились прежде. Помимо этого, Фенюк с его сотрудниками специально изучал методом кольцевания передвижения песчанок, лесных и домовых мышей, серых хомячков. У значительной части этих грызунов оказался хорошо выраженный «инстинкт дома», который позволял им возвращаться в родные убежища с различных расстояний, в пределах 2,5 километров. В некоторых случаях, чтобы вернуться за 400 метров, полевкам требовалось всего 10 минут. Только что выпущенные грызуны иногда начинали бежать в направлении, противоположном своему убежищу, но затем меняли путь и возвращались домой.

Большие работы по кольцеванию сусликов были проведены Н, И. Калабуховым и В. В. Раевским. Кольцевались также белки, хорьки и другие мелкие животные, обнаружившие большую привязанность к своим местам обитания и способность возвращаться туда.

Явление безошибочного нахождения незнакомой дороги до сих пор не получило полной разгадки. Несомненно, что зрение, обоняние и другие чувства мелких зверьков не могут играть при этом основной роли. Зверькам явно свойственно какое-то своеобразное «компасное чувство» направления (конечно, не в смысле земного магнетизма).

В отношении мелких животных правильнее будет предположить, что их «компасное чувство» скорее напоминает особое физиологическое ощущение и отчасти мускульную и осязательную память на движения и повороты их тела в пространстве. В слабой степени такое чувство имеется у человека, который, например, проделав с закрытыми глазами сложный путь в автомашине может при большом напряжении воли приблизительно повторить обратную дорогу, смутно запомнив телесные ощущения этой поездки. Например, при переходе по лабиринтам коридоров Московского метро, не требуется закрывать и глаз, чтобы быстро запутаться в направлениях и, стоя на платформе, уже забыть, как она расположена по отношению к входу с поверхности земли. Но если заранее сосредоточиться и мысленно воспроизвести свое движение по коридорам, то можно представить истинное расположение платформы по странам света, входу или знакомым зданиям города.

Очевидно также, что это тонкое ощущение и память на передвижения собственного тела должны одновременно связываться и с чувством истекшего времени, затраченного на то или иное перемещение в пространстве.

В связи с этим, небезинтересно сравнить поведение человека и животного, находящихся в одинаковых условиях. Были проведены многочисленные опыты с помещением различных животных в искусственный лабиринт, из которого они должны были найти выход. После двух-трех неудачных попыток белые крысы уже уверенно и сразу двигались по правильному пути. Точно такой же лабиринт, но больших размеров, был построен для человека (в виде системы траншей в земле и переходов между ними). Оказалось, что правильная ориентация усваивается человеком значительно труднее и дольше, чем крысой. После того как! крыса в совершенстве овладеет уменьем находить нужную дорогу, отдельные участки лабиринта раздвигают или укорачивают, не меняя всей системы в целом. И вот то же самое животное, впущенное вновь, уже не может сразу найти выхода только потому, что изменилась длина отдельных ходов, повороты несколько передвинулись на новые места. Это доказывает, что животными руководит в этих случаях слепая механическая память.

Что касается хорошего, отчетливого знания своей норы и близких окрестностей своего жилища — этот вопрос решается значительно проще. Животные изумительно точно запоминают вид окружающих предметов. Иногда один из десятков стебельков травы, заломленный рукой человека перед входом норы лисицы или сурка, уже издали вызывает подозрение у хозяина жилища, и он долго присматривается ко входу, прежде чем решить, нет ли здесь опасности. То, что кажется глазам человека беспорядочным хаосом стеблей, составляет для мыши знакомую и понятную картину. Здесь пролегают едва заметные тропинки, находятся приметные комочки земли, подгрызенные и помятые травки, кучки помета, известные входы временных нор и много других более постоянных признаков, служащих такими же ориентирами для мышиных дорог, как для нас — здания на улицах своего города.