Занимательная медицина. Развитие российского врачевания - [3]

* * *

Первая лекарская школа была открыта в Москве, при тамошнем военном госпитале, еще в 1706 году. Но все же – главное в этом, совершенно новом для России деле, – выпало на долю столичного (с 1711 года) города Санкт-Петербурга.

В госпитальных штатах предписывалось иметь по пять лекарей, по десять подлекарей и по двадцать лекарских учеников (впоследствии число последних, то есть, – лекарских учеников, будущих лекарей, – возросло до целых пяти десятков).

Здесь небезынтересно нам будет остановиться на этимологии самого русского слова «лекарь».

Как ни странно все это может выглядеть, однако в слове «лекарь» – заключено то же самое, первоначальное, значение, что и в слове «врач», хотя оба эти термина претерпели впоследствии весьма существенные изменения, как-то даже в корне преобразившие их первоначальный смысл.

Слово «врачь» – древнерусское, по крайней мере, – известное еще с XI века[2].

В нем, по всей вероятности, содержится давний индоевропейский корень со смыслом «говорить приподнято», «вещать о чем-то слишком торжественно». Со временем – на базе данного корня образовался глагол «врать», – но с уже какой-то, явно негативной, даже – скорее всего, отрицательной окраской.

Первоначально же древнерусское слово «врачь» приобрело в народе значение «знахарь», «колдун», «заклинатель». В любом случае – это был человек, который помогал при лечении всех тяжелобольных, увечных, а тем более – раненых своих собственных соплеменников.

Древнерусское имя существительное «врачь», в отличие от глагола «врать», закрепилось в русском языке уже в явно положительном смысле. Даже – в каком-то терминологическом своем значении.

Тогда как слово «лекарь» в настоящее время считается каким-то заведомо устарелым, чуть ли даже не диалектным говором. Оно и содержит в себе нечто ущербное, что-то – слишком уж недостаточное, что ли…

Пожалуй, никто сейчас, среди носителей современного русского, а то и просто разговорного языка, – не попросит вызвать к нему лекаря и не посоветует даже обратиться к нему за какой-нибудь лечебной (врачебной) подмогой. Напротив, он тотчас воспользуется помощью всеведущего, дипломированного врача, окончившего какой-нибудь из известнейших медицинских институтов, академий и прочих высших учебных заведений.

И это притом, что в других славянских языках данное слово является вполне уже современным, употребляемым повсеместно. Примером может служить хотя бы украинское имя существительное лiкар, затем – такое же польское lekarz, или чешское lekaȓ.

Все эти примеры позаимствованы нами из современных для нас чисто славянских языков.

Как же так получилось все это?

Откуда взялось у нас слово «лекарь» и что оно могло означать в своем первоначальном значении?

Ученые предполагают, что где-то, еще в очень и очень глубокой древности, нашими предками было позаимствовано какое-то германское слово с корнем lek-, восходящее еще к более старинному индоевропейскому значению глагола «собирать». В подкрепление чего и приводится латинский глагол lego – «собираю», затем – «читаю» (как бы тоже собирая, или складывая, в одно слово все рассыпанные перед сознанием отдельного человека такие разные по своему значению, буквы).

В одном ряду с ними стоит также древнегреческое старинное слово λέγω – «собираю», «сообщаю», «говорю».

В германских же языках из него легко могло развиться совершенно новое значение – «собирать (лечебные травы)». Отсюда – совсем уже близко и новое значение «подбирать слова для какого-нибудь заговора», то есть, короче говоря, – просто «лечить».

Древнерусское заимствованное слово лекарь, таким образом, стало впоследствии означать почти современное нам – «врачеватель», «врач».

К XVIII веку это значение вырвалось несколько вперед в состязании с похожим на него же еще древнеславянским именем существительным врачь. А произошло все это, пожалуй, не без активного воздействия со стороны польского языка, служившего тогда своего рода как бы передаточным звеном в сношениях славянского люда России с прочими странами остальной Западной Европы…

* * *

Потребность в лекарском персонале в России постоянно возрастала. Особенно это ощущалось в армейских рядах, да еще в периоды активных военных кампаний.

А Россия, главным образом, в царствование императрицы Екатерины II, почти и не выходила из состояния непрерывной победоносной войны со своими разнообразными соседями.

Нет ничего удивительного также и в том, что при подготовке собственных врачебных, лекарских кадров российскому правительству приходилось уделять им постоянное внимание. Особенно же – в сложившихся к той поре чисто армейских условиях.

Учениками в госпитальные школы принимали лишь совершенно свободных молодых людей, независимо от их имущественного положения и национальной принадлежности.

Необходимым препятствием считалось только умение читать и писать по-русски, да еще – непременное знание… какого-то древнего латинского языка.

Можно смело сказать, над главным входом во все госпитальные лекарские школы огненными литерами было выведено неотвратимое изречение: invia via sine lingua latina medicina est, то есть, – без знания латинского языка – медицина вообще существовать не может. Ни за что.