Занавес, господа! - [2]

В нумерологии цифра "2" означает противоречие, а "8" — движение и достижение. И это объяснение нас устраивает, потому что далеко не каждое месторождение цеолита подходит для производства биологически активных добавок типа "Литовит". Но то, что подошло, имеет неограниченные возможности. Цеолит словно "кипящий камень" подталкивает его исследователей к новым открытиям.

Точно так же и детективы Ирины Левит: противоречия интриги держат читателей в напряжении до последней страницы, заставляя высказывать самые невероятные догадки и строить предположения.

Занавес, господа!

Глава 1

Телефонный звонок настиг меня на пороге блаженства. Я видел первый сон — совершенно целомудренный, но очень приятный. Мне снилось, что пошел дождь, ушла жара, пришло воскресенье и меня никто не разбудит. Я посмотрел слипшимися глазами на часы — воскресенье наступило пятнадцать минут назад. И меня уже разбудили.

— Слушаю. — Мне совсем не хотелось кого-либо слышать.

— Игорь! Ты мне нужен! Прямо сейчас!

Не скрою, я бываю иногда нужен по ночам женщинам, но только одна имеет на меня право всегда. Это не жена, не дочь, не сестра, не мать и не любовница (тем более, что первых трех у меня вообще нет) — это мой лучший друг и напарник Варвара Волошина.

Кое-кто находит это довольно странным. Тридцатилетний мужчина, причем (если верить своим глазам, которые смотрят в зеркало, и ушам, которые слышат высказывания окружающих) весьма красивый, уже несколько лет нежно привязан к женщине, в которую отродясь не был влюблен, и она отвечает ему тем же, будучи влюбленной чуть ли не с детства в соседа по лестничной площадке, давно пребывающего в статусе ее мужа. С Варварой я познакомился на первом курсе юридического института, в первый же день, и, как мне кажется, мы тут же подружились. У нас учились девушки красивые, некрасивые и средние, но Варвара была необычной: маленькой, худенькой, веснушчатой, большеротой, с ярко-зелеными глазами и буйными рыжими кудрями. К слову сказать, за последние годы она ничуть не изменилась. Некоторые таких женщин считают гадкими утятами, а некоторые — пикантными. Но для меня внешность Варвары значения никакого не имеет. Для меня значение имеет лишь то, что ближе нее у меня друга нет. И у нее ближе меня друга нет. Так получилось.

После института мы дружно пришли в уголовный розыск, где Волошину сначала восприняли со смехом, но вскоре посерьезнели, а затем я привел ее к Гене Кирпичникову, бывшему афганцу и известному оперу, который в одночасье вдруг бросил милицию и создал частное детективное агентство "Феникс". Впрочем, сказать, что я привел ее к Кирпичникову, не совсем точно. Я предложил: "Возьми Варвару", а тот ответил: "Ни за что". И не потому, что плохо к ней относился (к тому времени Волошина уже многим нос утерла), а потому, что Кирпичников, примерный семьянин и отец двух дочек, женщин побаивался и по возможности старался избегать. Когда Варвара узнала, что Гена не хочет иметь с ней дел по причине полового различия, в ней тут же забурлил и без того бешеный темперамент, она совершила налет на "Феникс", ворвалась в кабинет Гены и…

Что там произошло, я могу лишь догадываться, но только через полчаса Кирпичников вылетел в коридор с лицом, напоминающим цветом перезрелую малину, и прорычал: "Пусть остается! Но если что — секунды эту фурию не потерплю!" Роковая секунда так и не наступила и, смею думать, не наступит уже никогда.

Я не стал спрашивать Варвару, что случилось. Я спросил, куда приехать.

— К Кавешниковым.

Уточнения мне не требовались — дом, где жила народная артистка Вера Аркадьевна Кавешникова, я знал. Такие дома полгорода знает. В них живут обычно те, кто либо сильно заслуженный, либо очень везучий, либо (по нынешним временам) достаточно богатый. Дом стоял в глубине тихого квартала, с одной стороны к нему примыкал сквер, через который за несколько минут можно дойти до драмтеатра, с другой находился большой двор, засаженный высокими деревьями и пышными кустами. Я люблю, когда много зелени, а здесь ее было предостаточно — вероятно, потому, что рядом давно ничего не строили, а в самом доме жили преимущественно люди пожилые, готовые лелеять и холить каждую травинку. В общем, эдакий райский уголок в центре шумного города.

Эту массивную пятиэтажку выстроили сразу после войны как своего рода подарок тем, кого принято называть сливками общества. В "сливки" попали партийные и хозяйственные начальники, генералы, а также крупные ученые, модные врачи, известные представители мира искусства. Впоследствии, правда, генералы и партбоссы съехали в другие места, зато знатной интеллигенции прибавилось. И все дружно хранили зелень, покой и уют. Жильцам крупно повезло: перед самыми экономическими реформами дом успели капитально отремонтировать и, сохранив просторные квартиры с высокими потолками и толстыми стенами, он дарил надежду своим обитателям без проблем прожить здесь еще не одно десятилетие.

Шел второй час ночи, темные окна хранили всеобщий сон, и только на четвертом этаже два окна, как два маяка, освещали мне путь к квартире Кавешниковых. Я позвонил, и тяжелая, обитая дерматином дверь сразу открылась. На пороге стояла Варвара в красивом платье — сочетание сочной зелени ткани с рыжими волосами смотрелось весьма и весьма. Нечасто лучшая подруга с ее пристрастием к простым одеждам так принаряжается. Хотя лицо ее я бы "нарядным" не назвал — беспросветная осенняя хмарь.