Заначка на черный день - [63]

— Агнесса! Агни-и!! Ты где пропала?!

— Я тут! Я сумки ставила! — с восторгом отозвалась я. — Я уже иду, милый! Мы успеваем на электричку?

Птичкой я взлетела по ступеням навстречу Венику. Ботас, рослый костлявый тип, один из тех, что возились у дверей Колядко с домкратами, косо посмотрел на меня, смерил взглядом фигуру старого байкера — и связываться не стал. В конце концов, не он ведь прошляпил эти бабки… Мы беспрепятственно вышли в главный зал и поспешили затеряться в толпе. Веник вел меня за собой, раздвигая людей, точно ледокол — льдины. В такие минуты и понимаешь, для чего нужны мужчины! Во все прочие — не поймешь ни за что.

— А на какую электричку нам надо? — простодушно спросил он. — Чего ты все усмехаешься?! Опять за дурака меня считаешь?

Я не успела ответить. Нервный голос дикторши раскатился по всем закоулкам вокзала:

— Гражданка Сидорова! Отойдите от справочного бюро! Не мешайте работать!!!

4

За кассами, поближе к отделению милиции, жались у стеночки мои бедные, измученные, дрожащие старухи! Даже Зинка утратила свой боевой пыл, а на Маргариту просто нельзя было глядеть без слез. Шагах в трех от них стояла и смотрела на всю эту мирскую суету своими бездонными очами Аня Боголепова, будущая подвижница православия.

Увидав меня живой и здоровой, подруги просто запрыгали от счастья! Кинулись меня целовать, щупать, точно я с того света вернулась. Маргарита даже пыталась на шее повиснуть — но безуспешно, потому что у меня тотчас подломились коленки.

— Агнессочка! Душечка! А мы уже думали, с тобой случилось что-нибудь! Слава богу, ты жива! Слава богу!

— Слава богу, мы все живы, — сказала я твердо, преодолевая першение в горле и щипание в глазах от избытка нежных чувств, истово перекрестилась и краем глаза посмотрела на Аннушку.

Она, заслышав имя Божье, встрепенулась, выпрямилась, устремила взгляд куда-то поверх голов и тоже осенила себя крестным знамением. Посчитав момент подходящим для беседы и испытывая непреодолимую потребность выяснить поскорее, что же здесь произошло и куда пропал кейс, я подошла к ней. Бабки мои затихли у меня за спиной, Веник открыл рот, и на всем шумном вокзале, казалось, молниеносно наступила полная тишина. Слышно было, как под потолком порхают залетевшие с улицы голуби.

— Храни тебя Господь, сестра, — сказала я, прямо глядя в устремившиеся навстречу мне огромные, черные, со зрачками вполовину яблока глаза Анны.

— Храни и вас, — приветливо ответила она и кротко склонила голову.

— Большая беда могла случиться, сестра, — укоризненно-ласково сказала я. — Мои подруги пытались тебя предупредить: люди Антихриста охотятся за тобой.

— Я видела этих людей, — с легкой улыбкой ответила Аня.

Улыбка, несомненно, вызвана была моей попыткой напугать ее! Нет, она не была безумна, по крайней мере, не больше, чем большинство из нас. Она просто не хотела жить в том мире, который вокруг нее создали. Кто знает, может быть, она права?

— Я поддалась соблазнам и совершила плохой поступок, — сказала девушка. — Господь с вашей помощью вразумил и спас меня. Я избавилась от греховной вещи и попрошу мать-настоятельницу и свою наставницу наложить на меня суровую епитимью.

— А что ты сделала? — чувствуя нарастающее волнение, спросила я.

— Я не могу вам сказать. Это значит ввергнуть вас в пучину соблазна, из которой я сама только что выбралась.

— Да-да, я понимаю!.. — теряя от волнения связность речи, пробормотала я. — Это тоже грех! Ибо тот, кто соблазнит малого… Но ведь я уже не ребенок давно, Анечка!

— Это вы так считаете. А Господь думает иначе.

— Да-да, я понимаю, все мы дети Божьи…

— Не надо понимать. Надо верить. Простите, мне пора.

А вот этого я уж никак не могла допустить!

— Аня! Если деньги попадут в руки тем людям, которых ты видела, могут произойти большие несчастья — для других, ни в чем неповинных людей, которых ты не знаешь, и никогда не узнаешь!

— На все воля Господа! — с неожиданной суровостью сказала она, легко отодвигая меня тонкой, бледной, горячей рукой.

Она была переполнена своей верой, которую мне не одолеть.

— Погоди! — крикнула я вслед, в безнадежной попытке хоть что-то узнать. — Скажи только: чемодана в камере хранения больше нет?! Хоть в благодарность за спасение скажи! Тебя бы ведь убили уже, если бы не мы!

Она как будто заколебалась на мгновение, потом обернулась и отрицательно покачала головой, лукаво сощурив свои жгучие глазищи.

Пожалуйста! Вот она человеческая благодарность! Как хотите, так и понимайте! То ли чемодана там уже нет, то ли она отказывалась соблазнять нас! Господи, да меня уже никто не соблазнит! Даже Леонардо ди Каприо! Но там, в цокольном этаже вокзала, была открыта фрамуга под потолком…

— За мной! — после секундного колебания приказала я, когда Аня Боголепова исчезла из виду. — Во двор вокзала!

Мы заторопились к выходу, растянувшись гуськом: я впереди, за мной насупленный, грозный, как Юпитер-громовержец Веник, следом, приплясывая и стараясь оттеснить Веника, подобно ревнивой деревенской Юноне, Зинаида. Последней ковыляла охромевшая Марго.

— Подождите! — жалобно взмолилась она. — Возьмите меня с собой! Я тоже хочу!