Замыкание времени - [14]

Пока не помер —

Двадцатый номер

Ему таскать по лагерям...

Пока не ожил —

Все будет то же,

И там и тут, и тут и там...

От Воркуты до Колымы проходит путь он,

И конвоирует его опять Распутин,

Да танго старое, знакомое до жути:

Опять заел на вахте патефон.

И над землей, как сумасшедшая шарманка,

Неотвратимое, как гусеницы танка,

От самой Праги до Камчатки воет танго,

И машет ворон крыльями погон

Над мертвым фениксом за проволокой крепкой,

Где рубят лес, и где стволы идут на щепки...

А на плакатах, улыбаясь из-под кепки,

Глядит Распутин в зареве знамен! 

IV. ЗЕЛЕНЫЙ ЗРАЧОК

"В электрическом сне наяву

Я искал бесконечно красивых

И бессмертно влюбленных в молву...»

(А. Блок)

* * *

Когда случается всерьез —

Доверься ветру — он излечит,

Доверься мчащейся навстречу

Реке асфальтовых полос,

Доверься милости берез,

Пусть осень их зажжет, как свечи,

Чтоб в теплый нестеровский вечер

Они гляделись в темный плес.

Когда случается всерьез —

Неповторимость каждой встречи

Впивается, как хищный кречет

В тебя... Так пальцы тонких лоз

Кирпич ласкают и калечат.

Когда сбывается всерьез —

Закат над морем бесконечен,

Пусть берег отойдет далече

И лодка вскидывает нос.

Случайно брошенный вопрос

Особой глубиной отмечен,

Залив туманен и беспечен,

И весла попадают врозь...

И ты не замечаешь гроз,

А грозы падают на плечи...

* * *

Г. У.

Летящий парус на ходу сворачивая,

Стремясь к причалу,

Сквозь пену, ветром замороченную —

Возвращаюсь.

Или на полке в купе прокуренном

На дребезжащих скоростях не сплю ночами —

В сквознячных тамбурах, сквозь ночь пропоротую —

Возвращаюсь.

От всех скитаний, от поездов, автобусов, гостиниц

Я возвращаюсь под сень волос твоих исчерна-синих!

Не пес в конурку, не овца в овчарню —

К работе — мастер.

Так, не меняя сущность, обращаются

Актеры к маскам,

Отбросив хлам дотошных мелочей

И декораций...

Почувствовать, что ты — опять ничей, и...

Возвращаться!

И к тем рукам, отлитым из огня

(А с ними так не вяжется их робость!)

И к тем плечам — когда-то для меня

Писал их Рубенс,

Взлетала кисть его, кренясь, как мачта

Под шквалом счастья —

Он знал, что значит работать начерно и...

Возвращаться, переиначивая

Жизнь и картину снова —

А это значит — все только начато:

Неисчерпаемость — в незавершенности

Путей и красок, любви и слова!

ЗАМЫКАНИЕ ВРЕМЕНИ

...А завтра я приду опять

Пустые поезда встречать.

Дождь. Отсыреет мой табак.

Опять — вагонов мокрый лак,

Асфальт платформ, и ртутный свет,

И поезд, и тебя в нём нет...

Платформа ждёт.

Из пустоты —

То чемоданы, то зонты,

И делает пустой её

Отсутствие твоё...

И тот же поезд, и вагон,

И те же люди — на перрон,

И кончик стрелки — тот же круг:

А вдруг...

Но тот же дождь, и тот же свет,

Как будто много лет

Я ожиданье берегу.

Я столько ждал,

Что спать смогу!

Уйду и высплюсь, а потом

Вот тут же встану под дождём,

И та же стрелка круг замкнёт,

И поезд снова тот...

И я стою. И свет стоит. И дождь.

И даже этот ритм,

Как будто пущен фильм кольцом:

Начало склеено с концом,

Как будто осужден всегда

Встречать пустые поезда.

А завтра я приду опять

Пустые поезда встречать... 

КАФЕ НА ОКРАИНЕ

В. Т.

Кафе на окраине. Легкие стены стеклянны.

Глядимся в их синь — в марсианские телеэкраны,

Пропав, потерявшись, попав на другую планету,

В чужие кварталы, которых почти еще нету.

Оттуда, где каждый трамвай, фамильярно мигая,

Раззвонит, что видел вдвоем нас во встречном трамвае.

Кафе на окраине. В солнечном отсвете медном

Мы смотрим где сесть, на мгновенье у входа помедлив,

И люди, глаза оторвав от тарелок и рюмок,

Глядят на тебя — и светает в их лицах угрюмых.

Свой мир принесли мы туда, где никто нас не знает,

Где впору поверить, что это — планета иная,

И радостно-редки мгновенья таких эмиграции:

Ведь чудом, случайно сюда довелось нам забраться,

Оттуда, где люди и кони, мосты и колонны

Незыблемы, каменны, бронзовы, определенны,

Сюда, где все спутано, смешано, несоразмерно,

Где сверху на избы уставились стекла модерна.

Кафе на окраине. За легкими шторами — краны,

А дальше — калитка скрипит и в окошках герани,

И этой девчонке недолго уже остается

Ходить с коромыслом к замшелому срубу колодца...

И все-таки жаль тополиную улицу эту,

Как жаль вдруг открытую нами чужую планету.

Забор да скамейка сосновая... Что это?

Кони???

Не Аничков мост ли их выслал за нами в погоню?

Укрой нас, наш друг неожиданный,

тайный, случайный,

Деревня в кольце небоскребов,

кафе на окраине...

* * *

Гроза над горами, над нами — гроза,

Рифмуясь с глазами, ослепляет глаза,

В окне занавеску вздувает озон,

И в комнатке тесно любви под грозой!

Фиалковый отсвет в раскрытых глазах,

Локтей озаренных мгновенный зигзаг,

И тьма. И дыханье, как скачка борзой —

Любовь под грозой!

В окне ослепленном то отблеск, то мгла,

В нее озаренно уходят тела,

Чтоб тень на стене — отраженье твое —

Обрела на мгновенье свое бытие!

Сверкает, смещая любой горизонт,

Любовь под грозой!

Порывистый дождь, отрывистый свет,

Прерывистый шопот...

(или шопота нет?)

Но кажется — он заглушает грозу!

Наверно, он слышен в долине, внизу.

Кому наступили мы с тобой на мозоль?

... Всегда в этом мире любовь — под грозой...

* * *

По скорбной дороге к морю,

По черноте предрассветной,

Когда мотыльки ночные

Умрут на остывшем асфальте,

На скорбной дороге к морю...