Замыкание - [40]

Логичным завершением пути был тупиковый коридор с двумя десятками камер – поровну на обе стороны. Фактически, уже меньше двадцати – две были заложены белым кирпичом поверх дверей. Интересно, отчего?..

Моя была под номером одиннадцать, и первой справа. Но я чувствовал шорохи и чужое внимание от других камер – через окошки, предназначенные для передачи еды. Наверное, тут можно осторожно переговариваться и вести беседы – ближайший пост охраны был на один подъем коридора выше. Однако первой ночью было тихо.

Работающий блокиратор порождал странные сны, зыбкие и черно-белые. Иногда появлялся сухой кашель, отражавшийся от каменных стен и железной двери в камеру. Да и тело, привыкшее не задумываясь опираться о Силу, ломило слабостью.

Словом, в том, что следователь лично пришел в камеру – ничего удивительного. Прогуляться к нему по коридорам, к свету, в протопленные кабинеты – было бы послаблением для того, кого прямо обвиняли в смерти принца крови. А вот то, что он предлагал, смотрелось частью сна. Но увы, все было в цвете – поэтому являлось реальностью, которой пришлось уделить вежливое внимание.

– Итак, Самойлов.

Следователь сел на внесенный вслед за ним деревянный стул и листнул первую страницу в тяжелом блокноте на плотной картонной основе – самое то, чтобы держать на весу и делать записи.

– Мы беседуем, – посмотрел он над блокнотом, встретившись со мной взглядом. – Обвинение вам не предъявлено. Строго говоря, если вы поднимите шум и подадите через меня ходатайство, вас немедленно освободят. Это самоуправство Его высочества, не более.

Я сидел в дальнем углу, на тщательно заправленном топчане, стараясь выглядеть достаточно сонным.

– Составим документ? – Поднял он бровь.

– Спасибо, я доволен гостеприимством цесаревича.

– У вас изъяли личные вещи, документы. Лишили мундира и оружия. Оскорбили ложными подозрениями. – Удивился следователь. – Я представитель закона, а он – един для всех.

– Так исполняйте его и найдите виновников.

– Все обстоятельства дела пока что указывают на вас, и вряд ли основная версия изменится. Моим коллегам удобно, когда подозреваемый уже сидит в камере. Остается найти достаточное количество доказательств. Достаточно будет косвенных.

Я звучно зевнул, прикрыв рот, и виновато улыбнулся, призывая продолжать.

– Ваши родственники в розыске. – Постучал он ручкой по блокноту. – Отец, сестры, брат.

Как, полагаю, и все, кто был занят производством беспилотников – его артефактной частью.

– Суд обратит внимание, что они заранее уехали за границу. – Продолжил статский советник. – Ваша супруга в башне за тремя кольцами охраны, о которой вы заранее позаботились.

– Вы еще деда вспомните. – Поддакнул я, стараясь, чтобы терпение к раннему гостю и его предложениям не сквозило раздражением.

– По моим данным, вы сами отказались от родства с Юсуповыми, – приподнял он бровь.

– Я про ДеЛара. Сидит себе в крепости, на повестки не является.

– Прекратите паясничать! Вы хоть знаете, отчего замурованы две камеры в этом коридоре?

– Отчего? – Нашел я в раннем визите хоть какое-то применение, проявив любопытство.

– Сложные дела иногда тянутся очень долго. Двадцать, сорок, шестьдесят лет. – Чуть придвинулся следователь, заглядывая в глаза. – По особо тяжким делам нет сроков содержания в камере. Кирпичи нужны для соблюдения санитарных норм, когда другие задержанные начинают жаловаться на запах. На вашем месте, я бы желал покинуть это место как можно быстрее.

– Придет время, и я его покину.

– Пока что вы властны выбирать время. Но если обвинение будет предъявлено по всем правилам…

– Предъявляйте. – Откинулся я плечами к холодной стене, глядя на него сквозь прищуренные глаза.

– Вы же молоды, одумайтесь! – Выдавал он недоумение, полагая его достаточно искренним. – Дождитесь окончания следствия под домашним арестом, рядом с супругой.

– Вам так нужно, чтобы меня убили на выходе из здания? – Перебил я его словоохотливость и участие.

– Вас доставят в целости и сохранности, в точности до дома! – Возмутился статский советник.

– Который срыт до фундамента кем-то из Рюриковичей? – Покачал я головой. – Вот где расследование давно стоит на мертвой точке… Полагаю, это вы ведете то дело? – Предположил я, осененный догадкой. – То-то материалов по принцу у вас нет.

– Это опасные суждения, которые можно посчитать изменой трону! Предполагать участие кого-то из императорской семьи в разрушении халупы мастерового!

– Значит, я верно догадался. Блокнотик-то ваш – это потому что вы к потерпевшему пришли… И как, сильно Шуйские держат за горло? – Деланно посочувствовал я. – Вашему господину стоило уточнить, чей дом он собирается уничтожить. Или это она?

Следователь пренебрежительно дернул уголком губ на последнее суждение. А у меня чуть отлегло от сердца.

– Ну чем бы мне помогла ваша смерть? – Примирительно улыбнулся следователь. – Не выдумывайте, Самойлов. Я готов гарантировать вашу доставку по любому столичному адресу.

– Да, в целом, вам сойдет и неудачное покушение. – Переосмыслил я сказанное. – Группа из практиков четырех стихий, которая пожелает завершить начатое. Вы их убьете, и закроете дело.