Замужество Сильвии - [70]

– Дитя мое, – ответил майор, – Клайв сочтет себя не вправе сообщать мне подобные сведения о своем приятеле.

– Даже тогда, если этот приятель собирается жениться на его кузине?

– Но таких вопросов нельзя задавать, дочь моя!

– Папа, я хорошо обдумала все и хочу предложить тебе следующее. Я вовсе не намерена входить в обсуждение того, что Клайв Чайльтон считает или не считает вправе говорить о своем товарище. Я хочу, чтобы ты сам обратился к Роджеру с этим вопросом.

Лицо майора выразило глубочайшее изумление.

– Раз он собирается жениться на твоей дочери, ты имеешь право задать ему вопрос относительно его прошлого. Я хочу, чтобы ты сказал ему, что ты узнаешь имя какого-нибудь почтенного специалиста по этим болезням, к которому он должен будет обратиться. Скажи ему, что ты дашь свое согласие на этот брак только в том случае, если он принесет тебе от врача свидетельство, удостоверяющее, что он вполне здоров.

Бедный майор совсем растерялся.

– Дитя мое, слыханное ли дело, чтобы жениху делались подобные предложения.

– Я не знаю, – ответила Сильвия, – делалось ли так раньше, но думаю, что теперь настало время для этого, и первый шаг в этом направлении должен, разумеется, сделать ты. Никто не имеет на это большего права, ибо я, твоя дочь, дорогой ценой заплатила за то, что такая предосторожность не была своевременно принята.

Сильвия была готова к тому, чтобы выдержать долгое сопротивление. Она знала, что мужчины инстинктивно боятся выносить подобные вещи на дневной свет. Даже такие добродетельные люди и образцовые отцы семейства, как майор, предпочитают не затрагивать таких вопросов. Ведь это может напугать женщин в их семье и заставить дочерей предъявлять слишком высокие требования к своим мужьям. Но Сильвия не сдала своих позиций до тех пор, пока не добилась цели и не заставила отца уступить. Она пригрозила ему, что, если он не сделает этого, она сама пойдет к Роджеру Пейтону и поговорит с ним. Да, она, Сильвия Кассельмен, дает ему слово, что сделает это.

На следующий день майор вызвал Роджера Пейтона в свою контору и долго беседовал с ним. Когда Роджер ушел, Сильвия отправилась к отцу. Он шагал по комнате с погасшей сигарой в губах. Несколько других недокуренных и сломанных сигар валялось в камине.

– Ты спросил его, папа? – сказала Сильвия.

– Да.

– Что же он сказал?

– Что сказал, дочка… – Майор с силою швырнул свою сигару в камин. – Это было в высшей степени неприятно! Чрезвычайно неприятно!

Бледное старое лицо майора покрылось багровыми пятнами.

– Расскажи мне все по порядку, папа, – мягко, но настойчиво сказала Сильвия.

– Бедный юноша… Разумеется, он не мог не почувствовать себя обиженным оттого, что я нашел нужным обратиться к нему с подобным вопросом. Такие вещи не делаются, дитя мое! Он подумал, что я считаю его много хуже других молодых людей, если нахожу нужным осведомляться о подобных вещах.

Старик замолчал и опять взволнованно зашагал по комнате.

– Что же дальше, папа? – спросила Сильвия.

– Ну, он сказал, что в таких вопросах следует полагаться на честь мужчины, которого выбираешь своим зятем. Понимаешь, дитя мое, в каком неловком положении я очутился? Ведь я не мог даже намекнуть ему, почему меня так беспокоит этот вопрос. Я боялся сказать ему что-нибудь такое, что могло бы унизить твоего мужа.

– Дальше, дальше, папа…

– Ну вот, я говорил с ним по-отечески насчет его образа жизни.

– Но задал ли ты ему определенный вопрос по поводу его здоровья?

– Нет, Сильвия.

– И он не сказал тебе ничего положительного на этот счет?

– Нет.

– Так, значит, ты не сделал того, о чем я тебя просила?

– Нет, сделал. Я сказал ему, что он должен пойти к доктору.

– Ты ясно дал ему понять, что ты хочешь получить от него?..

– Да… я уверен, что да.

– И что же он ответил?

Сильвия подошла к отцу и, взяв его за руку, усадила рядом с собой на диван.

– Папа, давай говорить серьезно. Ты должен все рассказать мне.

Майор вздохнул, зажег новую сигару и до тех пор вертел ее между пальцами, пока не разломал. Он бросил ее и проговорил:

– Юноши неохотно откровенничают со стариками. Они не станут рассказывать нам ничего. Ты можешь мне поверить…

– Но что же он все-таки сказал, папа?

– Видишь ли, он не знал, что сказать. В сущности, он ничего не сказал.

Бедный майор окончательно запутался и умолк. Сильвия в упор смотрела на него.

– Говоря откровенно, папа, – сказала она через минуту, – ты думаешь, что у него есть, что скрывать, и что он не сможет представить тебе тех доказательств, о которых я говорила?

Майор продолжал молчать.

– Ты боишься, что дело обстоит именно так, и стараешься уверить себя в обратном.

И так как он продолжал хранить молчание, она прошептала:

– Бедная Селеста!

Несколько минут они оба молчали, потом Сильвия положила ему руки на плечи и, заглянув в глаза, проговорила.

– Папа, неужели ты не понимаешь, что Селесте давно уже надо было сказать об этом?

– К чему бы это привело? – в изумлении спросил он.

– По крайней мере, она знала бы, какого человека она выбирает, и могла бы избежать ужасного несчастья, которое грозит ей теперь.

– Сильвия! Сильвия! – возмутился майор. – Но ведь о таких вещах нельзя говорить с невинными молодыми девушками.