Замужем за Буддой - [36]

Но сначала мне нужно было найти жилье. Я помнила, что на склоне холма, недалеко от храма, есть небольшая гостиница, принадлежащая местным рыбакам. И действительно, гостиница по-прежнему существовала, и название у нее осталось прежним — «Счастливый путник». Здание постарело за минувшие годы, но оно было радо встрече со мной, как старый и верный друг после долгой разлуки.

Никаких хлопот с оформлением, и номер на удивление дешевый. Вспомнив о дороговизне жизни на Манхэттене, я подумала, что люди там просто бросают деньги на ветер.

До номера меня проводила раскрасневшаяся от свежего морского ветра молодая девушка, которая дала мне термос с кипятком. Она шла впереди, и ее шаги гулко отдавались в старом коридоре. Окна моей комнаты выходили на юг, из них открывался вид на океан.

Девушка поставила термос на стол, сообщила, когда постояльцев кормят завтраком, обедом и ужином, когда дают горячую воду, а затем ушла, смущенно улыбаясь.

Я бросилась на кровать и, убаюканная размеренным рокотом волн и шумом ветра в верхушках деревьев, задремала. Наверное, мне приснился какой-то сон, но как только я открыла глаза, тут же забыла его.

Я почистила зубы, приняла ванну, полчаса помедитировала и собралась на ланч. Надев белое просторное платье и пару удобных туфель, спустилась в ресторанчик на первом этаже гостиницы, где перекусила порцией лапши с морепродуктами.

Я была здесь совершенно одна — ни знакомых, ни собеседников. Но не чувствовала одиночества.

Казалось, это место отрезано от всего остального мира. Неземной, словно потусторонний остров, крошечная точка на линии горизонта, где небо сливается с плавно колышущимся морским простором. Ни сожалений о прошлом, ни тревог о будущем. Только вечный покой в недвижном океане времени. Безбрежная чистота, в которую без следа могут кануть любые мрачные воспоминания.

Выглянуло и стало припекать солнце. Осенний воздух был чист и прозрачен, лишь слегка отдавал запахом гари. Всего за десять минут я дошла до замшелой каменной арки Храма благодатного дождя. Миновала ворота, небольшой мостик и пошла по едва заметной тропинке. Минут через пять взору предстали узкая белая стена и деревянная дверь, изрядно покосившаяся и покореженная бесчисленными ветрами и дождями. Она была полураспахнута, и я ступила за порог, вымощенный синим камнем.

Едва я пересекла незримую черту и вошла в храм, меня охватило чувство, будто я все это видела раньше.

Словно я однажды уже приходила сюда, но когда-то очень давно и в великих муках. В оживших смутных воспоминаниях я была маленькой, двух- или трехлетней девчушкой, для которой вымощенный голубым камнем порог высотой всего двадцать сантиметров казался огромной стеной. И малышка изо всех сил пыталась вскарабкаться на это непреодолимое препятствие, пыхтя от натуги и высоко задирая левую ногу. Воспоминания далекого детства вставали перед мысленным взором, словно ожившие загадочные картины Де Кирико^{72}, пронизанные спокойным, прозрачным светом, но от этого ничуть не менее пугающие.

Засунув руки в карманы, я медленно вошла во двор храма. В первом зале находились величественные изваяния Гуаньинь и несколько статуй Будды, у подножия которых лежали щедрые подношения паломников. В маленьких тесных кельях, куда вели узкие коридоры, обитали меньшие по размеру Будды и Архаты^{73}. Неподалеку располагалась комната для посетителей, зал для медитаций, где монахи проводили время за чтением сутр, И небольшая трапезная.

Воздав хвалу Буддам, я беззаботной походкой двинулась в сторону тенистого двора в дальнем углу храма. Мне на глаза попались несколько пятисот- или шестисотлетних священных деревьев Бодхи^{74}.

И хотя большую часть своей жизни я была пленницей в душных каменных джунглях большого города, и на мою долю выпадали лишь редкие счастливые моменты общения с природой, каждый раз при виде векового дерева меня невольно до глубины души трогали его исполинская мощь и дивная красота. Просто не верилось, что эта красота существует в своей первозданности несколько сотен, а то и тысячу лет.

Корявые, узловатые корни дерева Бодхи сурово и молчаливо вгрызались в землю, а его массивная крона уходила в заоблачную высь. Глядя в эту бескрайнюю высоту, нельзя было не думать о быстротечности и кратковременности человеческой жизни. Но испытываемое мной чувство не имело ничего общего с меланхоличными сожалениями об иллюзорности и бренности бытия. Вековые деревья обладают магической целебной силой, которая сочится сквозь кору и вливается прямо вам в сердце.

Я с наслаждением вдыхала запах свежести, исходивший от деревьев, приближаясь к стоявшей под одним из них небольшой группе людей, окруживших двух монахов — старого и молодого, — которые играли в го.

Я представления не имею о правилах этой игры. Но монахи, похожие на отца и сына, в серых подпоясанных рясах, пробудили у меня живой интерес. У старика была небольшая бородка клинышком. На фоне впалых щек нос с покрасневшим кончиком казался крупным. Точно определить возраст монаха было невозможно. С его лица не сходило странное выражение: казалось, он смеялся без тени улыбки, спал с широко открытыми глазами, а от всего тела исходила необычайно притягательная сила. При пристальном взгляде на молодого монаха я разглядела тонкие, приятные черты и блестящие черные глаза на живом, умном лице. На вид ему было не больше четырнадцати-пятнадцати лет.