Замуж за миллионера - [8]

На лице Уильяма была написана мрачная решимость.

В это же время Мэри без сна лежала в своей постели. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой. Еще никогда ей так не хотелось прижаться к теплому мужскому плечу. Мэри подавила всхлип и постаралась взять себя в руки.

Сколько же можно жалеть себя? Может быть, мама права? Сколько раз Брайан звал меня замуж, я уже и вспомнить боюсь! И каждый раз я ему отказываю. Если бы я согласилась, уже сейчас я бы смогла уснуть рядом с мужчиной, укрыться с ним одним одеялом и не думать об Уильяме.

Мэри резко перевернулась на другой бок, и простыня запуталась у нее в ногах. Ей пришлось вставать и поправлять постель. Но зато после того, как все было перестелено, прохладные простыни приятно прикасались к телу.

Нет, я бы не сделала счастливой ни себя, ни Брайана. Он хороший человек и заслуживает того, чтобы жена любила его. А я буду стараться изо всех сил делать вид, что он мне небезразличен, но в то же время плакать в ванной при включенной воде, чтобы Брайан не услышал, и ночами думать о том, что рядом со мной вовсе не тот мужчина, о котором я мечтала.

Мэри поудобнее устроилась и закрыла глаза, надеясь, что это поможет ей уснуть. Но сон все не шел к ней. Еще раз запутавшись в простынях, Мэри поняла, что уснуть сегодня ей скорее всего не удастся. Она встала и пошла на кухню, надеясь, что горячий чай поможет успокоиться.

Хотя мне завтра никуда и не нужно, — спасибо мистеру Каннеману! — выспаться бы не мешало! — сердито думала Мэри, заваривая чай. Мне бы очень хотелось переделать завтра гору неотложных дел, чтобы полностью освободить себе выходные.

Ночную тишину в ее квартире разорвал телефонный звонок.

Неужели? — с замирающим сердцем подумала Мэри. Ее руки задрожали, и чай пролился на стол. Но Мэри даже не заметила этого. Кто еще мог бы звонить мне в такое время? Но, мне казалось, что Уильям не из тех, кто станет звонить в четыре часа утра… Ну и что! Самое главное, что он позвонил, ведь я так ждала этого звонка!

Она подбежала к телефону и дрожащими руками схватила трубу.

— Алло? — с надеждой сказала Мэри.

— С днем рождения, дорогая! — проворковала на другом конце провода миссис Гамильтон.

— Мама? — разочарованно спросила Мэри.

— Похоже, ты не рада моему звонку, — сухо заметила Эстель Гамильтон.

Мэри очень ярко представила, как взлетает к идеально ровному, без единой морщинки, лбу тонкая бровь. Она передернула плечами.

— Если честно, я не ожидала твоего звонка так поздно. — В голосе Мэри послышались те же сухие нотки.

— О, прости! Я как всегда забыла об этой разнице во времени! — беззаботно сообщила ей Эстель.

Мэри лишь вздохнула. В этом вся ее мать. Как только Мэри начала мешать матери развлекаться, тратя деньги отца, ее отправили в закрытую школу в Англии. Затем был колледж. А потом возвращение Мэри в Калифорнию и попытка выдать ее замуж за кого-нибудь из «нашего круга». Мэри была рада, что отказалась от материнской опеки и все же решилась вернуться в Великобританию, которая за годы учебы стала для нее второй родиной. Лишь иногда она скучала по отцу, но всегда только радовалась тому, что Эстель далеко от нее и их разделяет океан.

— Я благодарна тебе за то, что ты не забыла о моем дне рождения, — ядовито выпалила Мэри и испуганно замолчала, понимая, что еще никогда в жизни так не разговаривала с матерью.

В раннем детстве Мэри относилась к Эстель с обожанием, видя в ней пример для подражания. Тогда она старалась во всем быть похожей на мать, такую прекрасную и недоступную. Когда мечты и надежды Мэри были грубо попраны и она была сослана на другой конец света, она возненавидела мать, но продолжала относиться к ней все с тем же восторгом, понимая, что сама никогда не сможет стать такой, как Эстель. После трех месяцев постоянных смотрин Мэри стала понимать, что является для Эстель всего лишь еще одним элементом имиджа благополучной светской леди. Она не выдержала и убежала обратно в сырой и холодный Лондон.

И все же вот уже тридцать лет благоговение перед властной матерью и стремление вырваться из-под ее опеки постоянно боролись в душе Мэри. И вдруг, в этот самый момент она поняла, что мать больше не имеет на нее того влияния, что было еще два дня назад. Мэри почувствовала, что сегодня может сказать Эстель все, что накипело в ее душе за тридцать лет.

— Мне неприятен и непонятен сарказм в твоем голосе, Мэри-Энн, — холодно сказала Эстель. — Объяснись.

— Все просто, — устало сказала Мэри. — Мне надоело, что ты пытаешься использовать меня в своих целях. Может быть при этом ты и хочешь для меня только добра, что неустанно повторяешь, но я до сих пор этого не замечала. Ты могла бы перебороть себя и позвонить мне хотя бы вчера утром, когда ложилась спать.

— Не думала, что выращу такую неблагодарную дочь! — с пафосом воскликнула Эстель.

— Здесь нет публики, на которую нужно было бы играть, — остановила ее Мэри. — Ты всегда в наших отношениях играла роль. А я хотела видеть рядом со мной мать. Прости, но я хочу спать, а не ссориться с тобой.

— Что все это значит, Мэри-Энн?! Какая муха тебя укусила?!

— Я устала от покорности. Устала бежать от проблем. Теперь я буду их решать по мере поступления. Сейчас вот разбираюсь в наших отношениях.