Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать - [66]

Отмахнувшись от друга, Грейсток толкнул жокея к стене, перехватывая его за горло, и повторил холодно:

– Говори.

Купер захрипел, дернулся, глядя на герцога расширенными от ужаса глазами, и просипел неразборчиво:

– Вы… вы его знаете…

В следующее мгновение Кристофер отдернул руку и резко отшатнулся от Шона, почувствовав, как кожа у него под ладонью, жилы и кости рассыпаются пылью. Не прошло и нескольких секунд, как от молодого жокея Шона Купера осталась лишь одежда, припорошенная тем, что когда-то являлось самим жокеем.

Некоторое время мужчины в молчаливом изумлении взирали на неожиданно самокремировавшегося подозреваемого, пока звенящую тишину комнаты не нарушил потрясенный до глубины души Грейсток:

– И что я теперь скажу Лори?

– Хм… – глубокомысленно изрек Макмаллен. – Мне кажется, о том, что ее бывший любовник буквально рассыпался у тебя в руках, точно не стоит рассказывать. – Эдвард негромко кашлянул. – Еще решит, что ты этому поспособствовал.

– Как пить дать решит, – все еще пребывая в глубоком шоке, кивнул Кристофер.

– Скажи, что мы отпустили его с миром на все четыре стороны.

– Скорее развеяли по ветру, – мрачно пошутил Грейсток и велел магу, дожидавшемуся за дверью, позвать в допросную экспертов.

Глава 19

Лорейн

Обед я благополучно пропустила, занятая тренировками с Джокером. Или скорее занятая тем, чтобы быть занятой и не думать о странных, безумных, а порой и совершенно абсурдных событиях, что в последнее время стали частыми гостями в моей жизни.

Нет, ну кто бы мог подумать: взял и арестовал Купера! И за что? За то, что тот якобы причастен к самому трагическому событию в моей жизни – свадьбе с Кристофером. Смешно! Шон и коварство – понятия несовместимые. Положа руку на сердце должна сказать, что жокей был не то чтобы очень умен. А если точнее, скорее глуп. С лошадьми Шон ладит неплохо, к женщинам умеет найти подход. И, наверное, на этом все.

Представить Купера в роли злодея… Нет, что-то не клеится. Вот если в качестве марионетки, которую дергал за ниточки загадочный кукловод, – это еще куда ни шло. Но я все же надеялась, что Кристофер ошибся и Шон чист, как стекло свежевымытого графина.

Одли и Кэрролл предложили мне сократить обратный путь до герцогской берлоги, другими словами, воспользоваться артефактом переноса. Я безропотно согласилась, потому что чувствовала себя уставшей, разбитой, полностью выжатой. К тому же к вечеру праздно шатающихся на улицах наверняка прибавилось. Не хочу остаток дня провести в экипаже.

Дома у Кристофера меня ждал сюрприз в виде создателя роскошных интерьеров мистера Генри Лейта. Я бы ему, несомненно, порадовалась, если бы к тому моменту не чувствовала себя издыхающей клячей. Сдохнуть, то есть пойти утопиться до ужина в ванной, мне не дали. Пришлось, сахарно улыбаясь, плестись в гостиную и заверять мистера Лейта, как я рада нашей встрече.

– Ну, что скажете, мистер Лейт? – спросила, когда мы с ним вооружились чашками с чаем и медовыми рогаликами.

Мужчина придирчиво огляделся. Пожевал губами, слегка скривился. Правда, быстро опомнился и проговорил тактично:

– Хороший дом. Старинный. Лепнина на фасаде очень красивая.

И замолчал, явно не зная, какие еще достоинства отыскать в этом кошмаре.

– Мистер Лейт, – я вернула чашку на блюдце с ажурной каемкой, – я бы хотела придать этому дому хотя бы какое-то подобие уюта.

А заодно потрепать нервы Грейстоку.

Ну и в процессе ремонта и трепки нервов найти хордову шкатулку.

– А лучше – полностью его переделать. Вы мне в этом поможете?

Глаза у Лейта заблестели. Он подскочил с кресла, едва не расплескав чай на кружевную салфетку, и принялся расхаживать из стороны в сторону, вдохновенно тараторя:

– Ваша светлость, это огромная честь для меня и великая радость! А что полностью – так это замечательно! У меня уже столько идей! Столько идей! Здесь бы хорошо смотрелись оливковые и бежевые тона, а в столовой благородная бронза и орех. – Сделав паузу, чтобы перевести дыхание, Лейт повернулся ко мне: – Ваша светлость, а мы можем подняться на второй этаж? Или вы желаете переделать только первый?

– Я желаю переделать все, – лучезарно улыбнулась художнику-оформителю и отправилась проводить ему экскурсию в верхних комнатах.

Лейт фонтанировал идеями, а я слушала его вполуха и все думала, где может быть спрятана эбеновая шкатулка с ее загадочным содержимым. Может, ее вообще здесь нет, а если и есть, то охраняется такими чарами, о которых я не имею ни малейшего понятия. Раз уж в ней хранится что-то настолько ценное и важное. Мне не терпелось выяснить, что же именно. Доказательства вины Кристофера? Но зачем бы ему их хранить?

С каждым днем вопросов становилось все больше, как и загадок. И все меньше ясности. И в голове, и в сердце.

На этой мысли я запнулась и усилием воли вернула себя к мистеру Лейту. Он как раз говорил что-то про слоновую кость в интерьере ванной комнаты, а я рассеянно кивала, со всем соглашаясь.

– Замечательно, мистер Лейт. Мне все нравится.

К концу нашего с ним общения уровень энтузиазма в художнике достиг небывалых высот.

– Когда изволите начинать, ваша светлость? – поинтересовался он, уже прощаясь.