Замуж за императора. Дневники жены Александра III - [92]

22 июля. Воскресенье.

Печальный день моих именин! Не имела никакого желания видеть кого-либо, хотя многие добрые люди хотели прийти с поздравлениями. Я была тронута этим, но так и не отблагодарила их. Мне прислали множество цветов, целые корзины из Симеиза, из Ялты, от лицеистов, от Гужонов и т. п. Была с детьми в церкви, с удивлением услышала, что священник молится за меня. Господи Боже, внемли же моим молитвам, спаси и сохрани моего несчастного Ники[128]. От него по-прежнему никаких вестей, только гуляют страшные слухи. После завт[рака] день продолжился, как в обычное воскресенье. К чаю было все население Дюльбера и Чаира. Николаша любезно преподнес мне корзину цветов, под которыми обнаружились две бутылки портвейна. Когда они ушли, я уехала к Ксении, где оставалась до 7 часов вечера. Было очень жарко. Обедали на балконе.

Николай II после своего отречения. Царское Село, весна-лето 1917 г.

Услышав о гибели царской семьи, вдовствующая императрица долгое время продолжала верить, что сын ее Николай II и его семья спаслись.

23 июля. Понедельник.

Сегодня жара усилилась, спала плохо, полчища насекомых совсем измучили меня. Ольга была на приеме у зубного врача. Меня навестили Ксения, Дмитрий и Васси. Потом я, совершенно обессиленная от жары, до завт[рака] писала и читала. Как тяжко жить, не получая никаких известий! Я в полном отчаянии, ничего не могу делать – это какая-то вечная пытка. После завт[рака] ненадолго заезжала Ольга с Тихоном. В 5 ½ часа вечера навестила Апрак[сину], в доме которой стояла адская жара. Оттуда поехала в Дюльбер. Волны на море огромные, но и на берегу не ощущается свежести, все так же парит. Вечер прошел как всегда.

24 июля. Вторник.

Страшная жара, 34 гр[адуса] на солнце, 22 – в тени. Как обычно, была Ксения, а к завт[раку] – Ольга с мужем и Комов. Зина отправилась к Апрак[синой]. В 3 ½ часа пополудни прибыл Варавка, рассказывал об ужасных событиях в Кисловодске. Теперь там спокойнее. В результате осмотра нашел у меня катар тонкого кишечника – неприятная новость. Затем был Малама. После чая отправились в Ореанду Витта, там прекрасно, но уж очень жарко. Обедали вдвоем с Зиной.

25 июля. Среда.

24-я годовщина свадьбы Ксении. Все ай-тодорцы прибыли ко мне. С особым чувством я поздравила Сандро. Ужасно жарко, поверхность моря точно зеркальная. Дышать нечем. К завтраку была Апрак[сина]. После чая я отправилась в Ай-Тодор, посидела в саду с Ксенией. Она была совершенно раздавлена после встречи с любезнейшей Зинаидой, которая, находясь в состоянии ажитации, забывает о чувствах окружающих, полагая, что проявлять эмоции позволено только ей, как это глупо с ее стороны. Обед прошел как всегда. От насекомых нет спасу, одно мучение.

26 июля. Четверг.

Страшная жара, и ни малейшего дуновения ветра, 23 градуса в т[ени]. Ольга отправилась в Ялту. Меня навестили Ксения и Дмитрий, совсем разомлевшие от жары. В 11 ½ часа утра из Киева прибыл Скалой, он добирался через Одессу. Была очень рада. Ведь мы не виделись с ним два года. Он необычайно интересно рассказывал обо всем, остался завтракать. Затем приехала Ольга, а в 4 ½ часа дня – Вера Орб[елиани], с которой мы потом отправились к Ксении, где я оставалась до семи часов вечера. Зина почувствовала себя плохо, легла спать. Вяземский играл со мной в безик.

27 июля. Пятница.

Все утро провела одна, писала Вальдемару. Страшная жара и полное безветрие. К завт[раку] была Ольга. В 4 ½ часа дня приехали Соня с мужем, а также Ольга с Тихоном, и мы отправились в Ай-Тодор к Ксении, где застали Софи. Бедняжка Зина сильно простудилась, осталась в постели. В 7 часов вечера прибыл д-р Варавка, нашел, что с желудком у меня лучше, но необходимо меньше есть и соблюдать диету. К обеду были Ферзены и Дены, а также Вяз[емский]. Приятно провели время до 10 ½.

28 июля. Суббота.

Жуткая жара при сильном ветре. Была Ксения, затем – после купания – подъехали Сандро, Дмитрий и Васси. Зина все еще не встает. К завт[раку] был один Вяземский. В 4 ½ часа пополудни приехала к чаю Ирина, а потом Барятинские: Анна Щерб[атова] и Байба Апр[аксина], которых я давно не видела. Байба очень изменилась, у нее такой удрученный вид. Оставались у меня до семи. Потом я погуляла немного в саду, посидела с Зиной, обедала одна. После этого играли с Вяземским в безик.

29 июля. Воскресенье.

Страшно жарко, но ветрено. Была в церкви. Церковка маленькая, симпатичная, но она навевает на меня грустные мысли. Господи, внемли же моим молитвам за моего несчастного любимого Ники, за его семью и за Мишу, о котором я не знаю вообще ничего. Даже где он находится, неизвестно! Ужас! Все ай-тодорцы были к завт[раку]. Ксения ненадолго осталась, читала мне письмо Толстой и заметку в газете об отъезде Ни[ки] из Т[обольска]. На воздух совсем не выходила. К чаю была Лоло, затем – Варавка и Малама. Обедала и играла в безик с Вяземским.

30 июля. Понедельник.

Ксения приехала с Василием, рассказывала о другой статье в той же газете, где некий Д. описывает, как он с несколькими помощниками освободил моего Н[ики] и всю семью и препроводил их в безопасное место. Неужели это правда? Как мне хочется верить, что так оно и есть! Сегодня бед[няжке] маленькому Алексису исполняется 14 лет. Боже, спаси и сохрани его и даруй ему более светлые дни! К завт[раку] была одна Ольга. Он [Куликовский] отправился в Гурзуф. Зина поправилась. После чая недолго побыла у Ксении. Сегодня немножко посвежело. Вечер прошел как обычно.