Замуж со второй попытки - [15]

Сэм поднес корзину к очагу и опустил ее на пол.

— Дедушка всегда держал камин в студии растопленным. Но комната какое‑то время пустовала. — Лицо Сэма на мгновение опечалилось, а затем просветлело. — Хотите, я разведу огонь прямо сейчас?

— Это было бы здорово, но только если у вас есть время. Я знаю, вы сегодня заняты.

Сэм улыбнулся.

— Все в порядке. Кор проследит за установкой шатра. В конце концов, отдавать приказы — это его работа.

Милле стало любопытно. Кормак оставался для нее загадкой. Возможно, если она будет знать о нем больше, это поможет ей общаться с ним.

— «Его работа»? Кем он работает? Он сказал мне, что выполняет поручения.

Сэм от души рассмеялся.

— У Кора специфическое чувство юмора. Так и вижу, как брат говорит вам эти слова! — Он чиркнул спичкой о коробок и поджег дрова, сложенные в камине. — Кор — командир взвода в Корпусе королевских инженеров.

Внезапно все для Миллы стало на свои места. Так вот откуда у этого человека такой четкий, целеустремленный шаг, очень загорелые руки и коротко стриженные волосы. Она улыбнулась. У Кормака действительно неплохое чувство юмора.

— А где он служит?

— В данный момент он находится в увольнении из казарм Чатема, а до этого был в Афганистане.

Сэм замолчал, смутившись, словно почувствовал, что сболтнул лишнее.

Милла улыбнулась снова.

— Ну, после Афганистана, уверена, установка свадебного шатра покажется Кормаку парой пустяков.

Сэм поднялся на ноги и улыбнулся в ответ.

— Вы, верно, шутите? Рози Бьюкенен более требовательна, чем сам главнокомандующий.

— Полагаю, свадьба — это очень важное дело. Ваша сестра хочет, чтобы все было идеально, — и я ее понимаю.

* * *

Когда Сэм ушел, Милла открыла альбом для рисования, но ее мысли снова вернулись к Кормаку. Он послал Сэма с дровами, чтобы ей не было холодно. Хотя, возможно, это всего лишь проявление гостеприимства.

Милла взяла карандаш, тупо посмотрела на него, затем бросила. В студии было прохладно — неудивительно, что не удается сосредоточиться. Нужно подождать, пока комната прогреется.

Чтобы убить время, Милла подошла к книжному шкафу и начала рассеянно рассматривать коллекцию семейных фотографий в серебряных рамочках. Одна из них привлекла ее внимание, и Милла поднесла ее к окну, чтобы хорошо разглядеть на свету.

Это был снимок Кормака и, наверное, его друга. Оба в солдатской униформе, обняли друг друга за плечи, а вокруг — пустыня под лучами палящего солнца. Милла смотрела на лицо Кормака, удивляясь его замечательной, широкой улыбке, которую никогда у него не видела.

Поставив рамку с фотографией обратно, Милла потерла озябшие руки. Она не удивилась, узнав, что Кормак служил в армии. Тем не менее Сэм смутился, когда заговорил об Афганистане. Почему? В памяти всплыли слова из разговора в магазине. «Кормак все еще не в себе. Такая жалость!» — сказала одна из собеседниц, а вторая поддакнула: «Рано или поздно ему придется жить как прежде. Нельзя носить в себе это вечно».

Сердце Миллы пропустило удар. Должно быть, в жизни Кормака случилось что‑то плохое, наполнившее его сердце скорбью, которую она сразу заметила в его глазах, когда он остановился на дороге, чтобы помочь.

И внезапно все предубеждения Миллы о Кормаке начали рушиться. Она так долго смотрела сквозь призму своей грусти и перестала замечать, что происходит вокруг. Кормак старался вежливо держать дистанцию с окружающими, и впервые с тех пор, как они познакомились, Милла начала понимать, что, как и у нее, у него тоже могут быть причины так себя вести.

— А Милла — очень даже ничего, — заявил Сэм.

Кормак вспомнил, как она притворялась, что читает за кухонным столом газету, которую держала вверх ногами, и рассмеялся. Но веселье быстро его покинуло, стоило подумать о том, насколько неуверенно он чувствовал себя в ее обществе и как должен быть осторожен. Даже самый простой разговор с этой девушкой походил на прогулку по минному полю.

— Хочешь сказать, она темпераментная?

Сэм покачал головой.

— Нет. Я не об этом. Она красивая.

Кормак поднял голову и увидел, что глаза брата сверкают знакомым озорством.

— Может, она просто предпочитает тебе меня? — добавил Сэм.

Кормак вспомнил, как дружелюбно Милла беседовала с его братом за ужином прошлым вечером, и проворчал:

— Очень даже вероятно.

— Однако Милла, похоже, была тронута тем, что ты послал меня отнести ей дров для камина. — Сэм пристально посмотрел на брата. — Она просила поблагодарить тебя от ее имени.

Кормак понял, к чему клонит Сэм.

— Студию нужно было хорошенько протопить — вот и все. Слушай, не поможешь парням, что устанавливают шатер? Кажется, у них что‑то не ладится — нужна еще одна пара рук.

Сэм вздохнул.

— Ладно, помогу. Скоро вернусь.

Кормак смотрел в спину удаляющемуся Сэму. Брат снова попытался вывести его из тени скорби. Такие же попытки предпринимали и остальные члены семьи. Они хотели, чтобы Кормак подвел черту под тем, что произошло, и продолжил жить как раньше. Но он не мог просто взять и выключить свое горе. Вот почему Кормак нечасто бывал в Калькарроне. Он знал, что его семья беспокоится за него, но не мог выносить их осторожные расспросы. Родственники вглядывались в Кормака, ища признаки того, что он преодолел владеющую им скорбь. Но Кормак знал, что уже никогда не станет прежним, и хотел, чтобы его близкие смирились с этим, как смирился он сам.