Замуж с осложнениями - [68]

— «По-другому» — это мягко сказано. У нас это никак не связанные вещи. Платят за это только девушкам по вызову, но уж никак не собственной жене. Вообще, предполагать, что я буду спать с тобой за деньги — просто оскорбительно! — потрясаю руками. Впрочем, у него сразу делается такой жалобный вид, что приходится немедленно пояснить: — Я понимаю, что ты не знал, это на будущее.

Он все-таки несколько раз извиняется, а потом мы некоторое время молча перевариваем плоды культурного обмена.

— Ты можешь мне объяснить, чем именно тебя оскорбляет предложение жить на мои средства? — просит он.

— Я чувствую себя рабыней, — развожу руками. — Ничего не могу с этим поделать.

— Интересно, — хмыкает он. — А когда работаешь, то не чувствуешь.

— Когда работаю, я сама себе хозяйка. Никому ничего не должна. А если ты станешь за меня все время платить, то я как бы не буду иметь права тебе ни в чем отказать. Это начнет действовать мне на нервы, и ты перестанешь мне нравиться.

— Хороший довод, — вдумчиво кивает Азамат. — Убедительный.

Я смеюсь, он тоже вроде повеселел.

— Но тогда, — продолжает он, — я не знаю, что должен делать… как необидно намекнуть, как узнать, что ты не против?

— Хороший вопрос, — говорю. — Всю историю человечества его решаем.

Азамат приподнимает брови с выражением легкого недоумения и недовольства. Дескать, наши правила вам не годятся, а своих не изобрели.

— Ну ладно, — говорит он. — Знаешь, я тут пару дней назад пытался что-нибудь почитать по этой и смежным проблемам… Конечно, теперь я понимаю, что неправильно формулировал запрос. Но кое-что мне попалось. Разрешишь попробовать?

Я озадаченно пожимаю плечами.

— Ну давай…

Он берет мою руку и, нагнувшись, осторожно целует костяшки пальцев.

Меня неожиданно так ошеломляет этот простой жест, довершающий рыцарский образ моего супруга — даже не сам жест, а то усердие, с которым Азамат все время старается мне угодить, — что я просто кидаюсь ему на шею, кажется, с визгом или хотя бы писком, едва не снеся руль. Впрочем, Азамат тут же что-то нажимает у меня за спиной, и сиденье отъезжает назад, трансформируясь в кушетку. Другой рукой он в тот же момент подгребает меня поближе, и я оказываюсь на нем верхом, хорошо, что потолок высокий. Муданжская машина, да…

Я целую его пониже мочки уха и в шею, потому что выше из этого положения не дотягиваюсь, он тяжело дышит, и мне кажется, вздрагивает, когда я касаюсь окрестностей кадыка. С той стороны, где шрамы, кожа менее чувствительная, так что я с нажимом провожу там пальцами — и слышу хриплое пение райских птиц. Он наклоняется, я чувствую его горячее дыхание сквозь волосы, потом на ухе. Задираю его свитер, проскребаю своими короткими ногтями вверх по животу, Азамат прижимает меня к себе так крепко, что я почти не могу двинуться, но мне кажется, что он изо всех сил терпит, чтобы не сжать еще крепче. Приходится срочно освобождаться от препятствий в виде молний и пуговиц — и открывать в себе новые просторы. Азамат снова откачивается назад, запрокидывает голову, и я могу сколько угодно издеваться над его чувствительной шеей, извлекая то дробный рык, то звонкий стон.

Однако кто бы мог подумат ь, что во мне столько места. То есть, конечно, ощущение заполненности под завязку есть, но это такая приятная, уместная заполненность. Я начинаю двигаться, и тут Азамат как будто просыпается и поддерживает меня, как невесомую, руками, и я точно знаю, что никогда и никуда отсюда не денусь, что мы так и будем вечно единым телом, каждый стараться для другого, как для себя, неотрывно вбирать в себя образы друг друга — и так никогда и не исчерпаем их. Мое время остановилось, сделало сальто и соединилось с его временем, я стала событием в его эпохе, каплей в водовороте, и все же он смотрит на меня и думает обо мне, и вся мощь его стихии нянчится со мной, как будто от меня зависит, жить миру или сгинуть в небытие.

Я вцепляюсь ему в волосы просто потому, что могу это сделать, вбираю в себя всю любовь его взгляда — отдаю обратно со взрывом, мне кажется, от меня расходятся круги по воздуху и земле, а он снова прижимает меня, близко, горячо, он повсюду, со всех сторон, я внутри него, но и он во мне, мы как два зеркала, и когда одно разлетается на сверкающие брызги, то же случается и со вторым.

* * *

С трудом встаю на ноги — они дрожат и норовят подогнуться.

— Слушай, Азамат, — говорю. — Нам надо почаще выяснять отношения, смотри, к каким потрясающим результатам это приводит.

Он медленно садится, одергивая свитер.

— Лиза… мне кажется, боги дали мне тебя за все беды, что случались со мной до сих пор. Тебе ведь… тебе понравилось?

Идиотский вопрос, но ладно уж, если ему так нужно подтверждение…

— Понравилось — это мягко сказано! Мне так здорово никогда не было…

Он ошеломленно качает головой.

— А что в этом такого удивительного? — спрашиваю.

Он усмехается.

— Не знаю, как у вас, а у нас, может, одна на миллион женщина получает удовольствие от секса.

Я падаю на соседнее сиденье в приступе истерического хохота. Чертовы обезьяны!!!

Глава 15

Из мемуаров Хотон-хон

Муданг находится в галактике Водоворот, которая в традиционной земной астрономии относится к созвездию Гончих. Это небольшая планета, площадь поверхности только слегка превышает площадь Евразии, но за счет тяжелого платинового ядра сила тяжести там ненамного меньше земной. На планете всего один континент, у которого поэтому нет никакого названия. На обоих полюсах ледяные шапки, хотя на северном подо льдом предполагается суша. Планета довольно далека от местного солнца, поэтому климат там несколько холоднее, чем на Земле, а год тянется чуть ли не два земных года.