Заморский дядюшка - [4]

М-р Кемп вернулся домой поздно, в кэбе. Райт поджидал его и набросился на него с упреками и руганью. Старый моряк только добродушно отмалчивался.

— Не сердитесь, — сказал он. — Теперь уж недолго.

— Недолго? — завопил Райт. — Так слушайте: вы заявите завтра, что получили телеграмму, вызывающую вас домой. Слышите?

— Ничего подобного, — скромно сказал моряк. — Я никуда не поеду. Останусь и повенчаюсь с миссис Брэдшоу.

Райт задохнулся от негодования.

— Вы… вы… не можете… не смеете!

— Попробую, — ответил тот. — Признаться, мне уже надоело шататься по морям. Мои старые кости просят покоя. Я женюсь на мамаше, а вы на дочке; то-то ладно будет. Счастливое семейство.

Райт задрожал от бешенства, но, взяв себя в руки, как мог спокойнее начал описывать наскоро выдуманные препятствия к такому браку.

— Я это все продумал, — возразил Кемп. — Она, конечно, не должна знать ничего до свадьбы. А потом я получу письмо, что все мое состояние пропало: пожар или наводнение. Раз я мог получить телеграмму об отъезде, я могу получить и такое письмо. Не правда ли?

— А я должен снабжать вас деньгами, чтобы вы изображали богача до самой свадьбы, — прошептал Райт, — а потом, когда ваша афера лопнет, потерять Бэллу?

Кемп почесал за ухом.

— Ну, зачем все видеть в дурном свете? — оптимистически заметил он.

— Слушайте! — отчеканил Райт. — Одно из двух: или вы завтра же уезжаете ко всем чертям, или я выложу им всю правду…

— Так вам же хуже будет…

— Не ваше дело! Во всяком случае, это будет дешевле. Кончено, больше вы не получите ни гроша! Но если вы сделаете по моему, вы получите фунт стерлингов. Обдумайте.

Кемп подумал и, после тщетной попытки повысить выходное пособие до пяти фунтов, уперся на двух и пошел спать, предварительно упрекнув Райта в эгоизме и черной неблагодарности.

За завтраком он был сумрачен и молчал, а вечером поплелся за Райтом с видом агнца, ведомого на заклание. В мертвом молчании выслушал он последние инструкции Райта и потребовал выходное вперед, но, получив отказ, опять погрузился в молчание.

Печальная новость об отъезде богача была принята под гул сожалений. Миссис Брэдшоу отказывалась верить ушам и поверила только, получив подтверждение от Райта.

— Должен ехать, — грустно говорил Кемп. — Срочно ехать. Я истратил сегодня одиннадцать фунтов на разъезды, устраивая спешные дела.

— Но ведь вы вернетесь? — спросил Хиллс.

— Ну, конечно. Джордж — мой единственный родственник, а потом… я так привязался к вашей семье, миссис Брэдшоу, к вам и Бэлле…

Женщины покраснели и опустили глаза.

— …И к Чарли Хиллсу, — продолжал разнеженный старик. — Я, право, не знаю, как это случилось, но я полюбил его с первого взгляда. Если бы я был девушкой, гм, хорошенькой девушкой, я выбрал бы его из тысячи мужчин. Он такой добрый и красивый…

— Ну, что вы, что вы! — сконфузился Хиллс, а Райт попробовал испепелить взглядом разошедшегося старика.

— …Такой умный, славный парень, — закончил Кемп. Джордж!

— Да? — проскрипел Райт.

— Я уезжаю, Джордж. Я сяду на соутгэмптонский поезд, но прошу тебя, — не провожай меня. Мне хочется погрустить в одиночестве… Оставайся здесь и утешь их. Ах да, чуть было не забыл! Одолжи-ка мне пять фунтов из той полсотни, которую я тебе подарил вчера. Я немного поиздержался. Из Соутгэмптона вышлю тебе с процентами.

Райт машинально вынул деньги.

— Ах, мы никогда не знаем, что будет с нами, — торжественно заговорил старик, застегиваясь на все пуговицы. — Я человек старого закала и люблю вести дело начистоту. Я полдня провел с адвокатом, и если я не довезу своих старых костей до Зеландии — не беда. Я оставил половину всего, что имею, своему единственному обожаемому племяннику Джорджу.

М-р Кемп вздохнул. Наступила гробовая тишина. Он печально пожал всем руки и отворил дверь. Уже стоя на пороге, он обернулся и тихо добавил:

— А другую половину и мои золотые часы с цепочкой я оставляю моему молодому другу Чарли Хиллсу. Прощай, Джордж…

СОН В РУКУ

— Я не верю ни в сны, ни в приметы, — говорил ночной сторож. — Один только раз я видел сон, который исполнился; мне приснилось, что я получил наследство, а на следующее утро я нашел на улице фальшивую полкрону, которую продал за четыре пенса[3]. А раз моей жене приснилось, что она опрокинула чашку чая на свое платье, и через два дня после этого она села на мою новую шляпу и испортила ее вконец.

Единственный известный мне случай, когда сон сбылся, произошел с корабельным поваром на "Южной Красавице", где я тогда служил матросом.

Этот повар был придурковатый парень, с лицом как из теста. Он вечно кичился перед матросами своей образованностью, в которую никто не верил. Как-то ночью, когда мы плыли из Сиднея, он вдруг привскочил на своей койке и расхохотался так громко, что всех нас перебудил.

— Что случилось? — спрашиваем мы его.

— Я видел очень смешной сон, — ответил повар, — страшно смешной: мне приснилось, будто старый Биль сорвался с фор-марса и сломал ногу.

— Что же тут смешного? — строго спросил старый Биль.

— Во сне это было очень забавно, — ответил повар. — Ты и представить себе не можешь, как ты выглядел с поджатой под себя ногой.