Замороженный мир - [12]

На этом я захихикал в голос: похоже, меня настиг «синдром впопуданца». В плане, что я непременно «избранный» и надо «сделать всё по уму». А меня, извиняюсь, просил кто-то что-то менять? А компетентен ли я, даже если возможность «напоменять» есть? Ну, пускай мне картина, на основании жизни Гемина и явно «подредактированных» учебников, видится не слишком симпатичной.

Так во-первых: учебники эти для «удовлетворительных» знаний среднего класса Анта. На троечку, прямо скажем, все оценки выше которой — не просто идеальное знание материала из учебника, но и дополнительные материалы (хорошо), а, в идеале — наличие своих мыслей и выводов (что оценивалось уже высшим баллом).

Во-вторых: этот Мир явно не тот, что был у меня. Мировых войн тут не было вообще, хотя нередки гражданские, причём во многих странах. Как и многочисленные мелкие конфликты, нужно отметить.

Далее, при отсутствии уничтожения попами «мыслящей части общества», творится весьма странный застой. То есть, возможно, отлов чародеев сказался, но они, по логике, «вне» системы научной мысли. Или я чего-то, опять же, не понимаю, но «цивилизационного провала» точно не было, а был весьма медленный, «замороженный» прогресс. Во всех сферах, от науки до культуры.

Тысячу лет без особых войн, климатических пертурбаций и прочего Ниль набирал популяцию для освоения Готтии. И начали освоение, причём не одна страна, только когда людям стало «тесновато».

Правда, с освоением заокеанья замороженный Мир несколько отморозился и ускорился, но незначительно, по меркам Земли — уж точно.

В общем — странно всё это, данных никаких, а судить социум, страну и планету по имеющимся у меня — глупость несусветная.

И с чародеями непонятица. То есть они упоминались, но настолько «проходно», как будто вещь всеизвестная. Ну, примерно как Вильд Бородатый — блондин, а Ромс Скрюченный — чародей. Вот без шуток, был такого рода пассаж в учебнике.

И при этом, Гемин к ним относился так же, как к, положим, ни разу не виденному министру. Есть такие, это нормально, а что, как — ни черта не знает.

В общем, спать надо, а не фигнёй страдать, заключил я. И, кстати, подумал я, засыпая, возможно, некая «основательность», свойственная в вещах более веку девятнадцатому и ранее, связана с тем, что Ант — бедная страна. Не тянет он «капитализм» с гонкой за увеличивающейся прибылью, с одноразовыми вещами-самоломками. Если так — то в этой сфере весьма разумно, решил я и уснул.

Утро начиналось хреново — в один глаз било Солнце. В другой глаз не било, но организм, хоть и привычный к колотушкам, к физическим нагрузкам привычен не был. И меня, мягко говоря, несколько крючило — всё же «перестарался» я с тренировкой на ночь, хотя и усилий вроде особых не прилагал.

Вот тоже задачка — где туловище в порядок приводить? Пока можно и дома, но вот дальше… Хотя узнаю, заключил я. То, что меня отсутствие доступных «тренировален» в девятнадцатом веке Земли наталкивает на мысль, что «тут так же» — никак не показатель, что так и есть. Кроме того, «физическая культура», как предмет, в гимназии был, причём не только в плане «бегать по кругу». Про отметки Гемина по этому предмету лучше не вспоминать, как, впрочем, и про прочие предметы, ехидно думал я, одеваясь. Хотя, а если подумать?

И последствия «подумать и припомнить» выдали такую картину:

У Гемина такие предметы как литература и поэзия оценивались от «хорошо» до «превосходно», с некоторой даже растерянностью отметил я. Вот даже не задумывался, а тоже интересно. Присел на кровать, да и пробежался сознанием по местной «эпистолярщине».

И, вот как-то… Блин, смех-смехом, но на фоне местного «героического мифа», «любовного романа», а уж тем более совершенно инфернального рифмоплётства, для которого геминовское «розы-морозы» — прорыв и вершина… В общем, планы парня, выходит, были и не так глупы и беспочвенны. Блин, что это у местных товарищей с культурой письма-то? И ведь музыка вроде сносная, рисование ничего себе так. А книги — жуть инфернальная, как и стихи.

Ну, впрочем, ладно, разберёмся, не стал рассиживаться я, ответил «иду» на стук прислуги и попёрся завтракать.

Завтрак всё так же был ознаменован миллиметровым кивком папаши, игнорированием меня мамашей, а увенчался передачей мне пакета от Рузы, как подсказала память — с обедом, пожираемым на «длинном отдыхе», промежутке между занятиями в районе двух часов пополудни.

Так что дотопал я до комнаты, собрал сумку, да и направился в гимназию.

Место, где стоял наш доходный дом, было близко к центру городка. До гимназии пешком выходило четверть часа, не более. И заодно я сверял окружающий меня пейзаж с воспоминаниями. Довольно приглядно выходило: неоклассицизм в архитектуре, впрочем, выполненный, в основном, из кирпича, в большинстве своём прикрытого облицовкой. А вот мостовая была брусчаткой, причём довольно качественно сделанной — шестигранники, явно отполированные и одного размера.

Впрочем, припомнил я, всё это благолепие — прерогатива центра, а в пятке километров — и лужи до центра планеты можно найти, да и курятник какой на приусадебном участке.

С другой стороны, центр города зелени не содержит, только небольшой парк и поле у гимназии. А на периферии зелени хватает, как плодовой, так и просто древесины неспиленной.