Замороженное сердце - [10]

— Над чем ты смеешься?

Я пожал плечами.

— Великолепно. Просто великолепно. Я рада, что ты находишь эту ситуацию такой забавной. Это не совсем то, что я планировала на эти выходные. Торчать в хижине с одной комнатой с самым недружелюбным спасателем, словно Чудовище, спасший Белль.

— Боже, помоги мне, мне повезло, что у меня есть чертова диснеевская принцесса в моей хижине. Бьюсь об заклад, это именно то, чего ты хотела. Такие девушки, как ты, хотят сказочной романтики. Вы ищите именно «это», потому что уверены, что заслуживаете жить в совершенном мире сказки. Слушай сюда, девочка, я скажу тебе прямо сейчас, что жизнь устроена совсем не так.

Ее глаза расширились, пока она молча стояла и меня слушала. Я почти видел, как ее фантазии начинают трещать и трескаться от моих слов, под лучом реальности, который я направлял на них. Я вспомнил, как видел этот же взгляд — с тоской и надеждой раньше, до того дня, когда все пошло к черту. Я не хотел увидеть его снова.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — расстроено пробормотала она.

Потом она подошла ко мне. Она была намного ниже меня, но я не удивился бы, если бы она запустила в меня свой «взрыв пакет». Мой член шевельнулся. Черт побери! Она была в дюйме от меня. Ее зеленые глаза пылали. Она явно была вспыльчивой и страной натурой, я просто не знал насколько.

— Не суди меня только за то, что я не из этих краев, я могу сказать по твоем произношению, мистер... что ты тоже. Не так много лесорубов, горцев, ходивших по перевалу, получивших образование на востоке в университете Лиги Плюща. Итак, сколько ты уже живешь здесь, питаясь форелью и вытирая задницу осиновыми листьями? Ты хочешь здесь жить, чтобы чувствовать себя выше всех потому, что ты живешь вне общества? И это все?

Ладно, сейчас она была храброй, вспыльчивой принцессой.

Мы пристально смотрели друг на друга, храбрая вспыльчивая принцесса и я. Я видел, ей хотелось крикнуть на меня, достучаться. У меня же были совершенно другие мысли, пока я смотрел, как ее восхитительная грудь поднимается и опадает.

И в этот накаленный момент раздалось бульканье кофейного перколятора, привлекшее наше внимание, но, если этот чертовый перколятор задержался бы на секунду, возможно, она или ударила бы меня или поцеловала своими восхитительными губами. Я не был уверен со вторым. Она сделала шаг к кухне и открыла дверцу шкафа. Я выдохнул. Мне нужно было успокоиться. Мы застряли в моем проклятом доме на несколько дней, а я уже позволил ситуации и так стать слишком неустойчивой.

— Есть только одна чашка... извини, — сказал я, пытаясь быть с ней не таким уж суровым.

— Хорошо. Я попью из миски. Я пью обычно очень много кофе. К тому же, не так давно я была студенткой, поэтому могу пить из чего угодно. Полагаю, у тебя нет молока?

— Я пью черный.

— Конечно, вот, — прошептала она, протягивая мне кофейную чашку.

Мы пили в полном молчании. Она смотрела на снег за окном. Я смотрел, как ее губы дуют на подымающийся пар от миски, и как красиво изгибается ее рука вокруг миски. И этот момент, который напоминал полный сюр, я вдруг понял, что убежал от всех атрибутов цивилизации, но цивилизация меня все равно отыскала сама.

Потому что я хотел эту женщина так сильно, что даже забыл, что способен так кого-то вообще хотеть. Я хотел, чтобы ее бедра были вокруг меня, а ее соски у меня во рту. Я знал, почему был так напряжен. Я постоянно пытался себя контролировать и отталкивать мое всепоглощающее желание к ней.

— Полагаю, когда я выйду на улицу, чтобы воспользоваться туалетом, который у тебя имеется, я точно не буду подтираться волнистой мягкой туалетной бумагой, — сказала она, приподняв брови.

— Не листьями осины, но и не волнистой, — с издевкой ответил я.

— Когда же нас спасут?

— Никто не собирается нас спасать. Здесь это так не работает. Весь смысл жизни здесь в этом и состоит. Мне никто больше не нужен. Никто не беспокоится обо мне, и я ни о ком не беспокоюсь. Снег растает, дороги расчистят, такое бывает каждый год. Ты могла бы также найти себе занятие на несколько дней.

Я встал и направился к ботинкам у двери.

— Эй, Кейд, подожди.

Она подошла ко мне к двери, переложив волосы на одну сторону.

— Если мы застряли здесь вместе, может нам стоит попытаться поладить? Разве мы не можем быть милыми, приветливыми, пока я не уеду отсюда, и ты тогда сможешь снова меня ненавидеть и не любить, или что ты там себе думаешь? — Она еще приблизилась, протянув руку для рукопожатия, с ослепительной улыбкой на лице. — Ну, что ты скажешь? Друзья?

Я не доверял себе прикоснуться к ее руке. Я бы не смог от нее оторваться, я накинулся бы на ее сексуальный рот и попробовал бы каждый дюйм ее тела.

— Конечно, мне без разницы. — Я отвернулся и направился в свою мастерскую, прежде чем успел передумать быть таким мудаком.

9.

Катрина

Кэйд оставил меня одну в хижине и направился к какой-то пристройке, которую я видела из окна. Он был крепким орешком, который трудно будет расколоть. Я не могла поверить, что он не согласился на перемирие. Чем больше ему хотелось остаться одному, тем больше мне хотелось вернуть его к людям, … то есть к себе.