Замок в ущелье - [26]

Леди Боуден немного помолчала.

— Зима тогда стояла очень суровая, но она продолжала выезжать с отцом даже тогда, когда ей следовало бы оставаться в постели. Простуда перешла в воспаление легких, болезнь протекала очень тяжело, так что надежды на выздоровление не было.

— Какое несчастье! — воскликнула Леона. — Представляю, что должен был чувствовать его светлость!

— Без сомнения, он страдал даже больше, чем мог бы страдать кто-либо другой на его месте, поскольку его сын…

Она не договорила, оборвав свою фразу на полуслове, так как в эту минуту к ним подошла сестра герцога.

— Не хотите ли составить партию в карты, леди Боуден? — пригласила она. — Вы ведь знаете, как его светлость любит сыграть в вист после обеда.

— С большим удовольствием! — отозвалась та.

Она оставила Леону и направилась к карточному столу. Как раз в этот момент дверь распахнулась, и джентльмены присоединились к дамам.

«Интересно, о чем она собиралась мне рассказать?» — думала девушка.

Ей было досадно, что фраза осталась неоконченной, и она так ничего и не узнала об Эуане. Однако нечего было и думать о том, чтобы продолжить беседу с леди Боуден, так как она уже заняла свое место за карточным столом, а те, кто не принимал участия в игре, собрались у камина.

— Все-таки удивительно, как холодно здесь бывает по вечерам, — заметил кто-то. — А днем на болотах стояла такая жара, что мне все время хотелось снять куртку.

— То-то вы и мазали целый день, теперь понятно, почему вы сегодня стреляли так, точно первый раз взяли в руки ружье! — поддразнил говорившего другой мужчина.

После этого все заговорили об охоте, и для Леоны не было уже никакой возможности узнать что-либо о таинственном наследнике герцога Арднесса.

Глава четвертая

Леона твердо решила, что она должна как-нибудь добраться до границы с владениями лорда Страткерна и, если представится возможность, повидать его.

По мере того как проходили дни, и она постепенно привыкала к жизни в замке Арднесс, Леона начала понимать, как трудно будет ей выполнить свой план. Начать с того, что ей никогда не удавалось выехать одной, ее обязательно кто-нибудь сопровождал.

Герцог, казалось, делал все, что только было в его силах, для того чтобы доставить ей удовольствие, как-то развлечь ее. Он брал ее с собой на прогулки верхом, а если бывал занят, Леона выезжала с кем-нибудь из гостей.

Прошла уже одна охота и приближалась вторая, пышные, многолюдные обеды следовали один за другим, а днем, к ланчу, всегда бывало человек двенадцать гостей, если не больше.

Весь день Леона была чем-нибудь занята, у нее просто не оставалось ни одной свободной минуты, и с ее стороны было бы черной неблагодарностью не замечать этих стараний развлечь ее, этого постоянного заботливого внимания, которое ей оказывалось.

Из Эдинбурга прибыли новые платья, а с ними теплые накидки, отороченные мехом, — скоро ведь должны были наступить холода — и бархатные жакеты, в которых было пока еще слишком жарко, даже если она выезжала куда-нибудь в экипаже.

Ей было трудно найти новые слова для выражения своей благодарности, и в то же время Леона чувствовала, что герцог словно бы постоянно следит за ней, наблюдая, как она относится ко всему, что ее окружает, к разговорам, которые слышит вокруг.

И все же, как бы ни увлекала ее эта новая, удивительная жизнь, в которую она окунулась, Леона не могла не вспоминать по двадцать раз на дню, что лорд Страткерн должен считать ее крайне невежливой и неблагодарной особой.

Она перебирала все способы, как можно было бы написать ему и отослать это письмо вместо того, которое сжег герцог.

Леона размышляла, нельзя ли будет как-нибудь, когда она выедет на прогулку, попросить остановиться у почтовой конторы, но тут же понимала, что при этом могут возникнуть некоторые неприятные вопросы, поскольку тогда ей, так или иначе, придется признаться, что ей известно о том, что первое ее письмо не достигло своего адресата.

Каким бы милым и предупредительным ни был герцог по отношению к ней, Леона испытывала к нему непреодолимый страх.

Девушка знала, каким жестоким и безжалостным он может быть, если дело будет касаться его выгоды, и она замечала, какой ужас он внушает людям, которым приходится иметь с ним дело. Слуги по первому знаку бросались выполнять его приказания, а местные жители, вроде священника из рыбацкой деревушки, которых она встречала у герцога в замке, в его присутствии вели себя столь подобострастно и униженно, что ей становилось за них стыдно.

Леона постоянно задавалась вопросом, что сталось с семьями людей, которых тогда выселили, но рядом не было никого, от кого она могла бы узнать правду. Не могла же она расспрашивать слуг герцога о том, чем занимается их хозяин! В то же время девушка была совершенно уверена, что все окружающие понятия не имеют о случившемся, и уж тем более о том, чем все это закончилось.

Леона просматривала газеты, надеясь найти в них что-нибудь по этому поводу; печатались ведь в «Таймсе» статьи о жестоких выселениях в графстве Росс!

После того как разоблачения мистера Дилэйна появились в прессе, было создано Общество защиты бедняков, но Леона знала, что оно просуществовало недолго, а из денег, которые тогда были собраны, мало что досталось жителям долины Гленкалви.